Из ниоткуда в никуда

Сварог, недолго думая, взял стаканчик и хватил хорошего келимаса (видимо, по случаю торжества принц отказался пока от любимой самогонки). Принц, никогда и не выставлявший себя знатоком хороших манер, прикончил остальное прямо из горлышка. Неподалеку прохаживался Мяус, бросая на Сварога недвусмысленные взгляды.

— Извините, принц, — сказал Сварог и отошел к своему министру полиции.

Ловко взобравшись по портьере так, что их головы оказались на одном уровне, Мяус тихо сообщил:

— Все перепроверено. Наши защитные поля удержат любой ядерный взрыв, мало того, не дадут ему совершиться... Государь, могу я задать не относящийся к делу вопрос?

— Давайте, — сказал Сварог.

— Насколько мне известно из общения с людьми, вы с госпожой Яной после завершения церемонии будете продолжать совершенно те же, непонятные мне, но крайне необходимые людям занятия. Для чего, собственно, нужна эта долгая церемония, если отношения меж вами нисколечко не изменятся?

— У людей есть свои программы, Мяус, — сказал Сварог. — И в некоторых случаях они их скрупулезно выполняют. Понятно?

— Понятно, — сказал Мяус.

Тем временем из узкого коридорчика послышался бесцеремонный стук кулаком в дверь и бас принца Элвара:

— Посаженный отец явился за невестой!

На сей раз его впустили, не чиня препятствий, — видимо, полагалось согласно этикету. Совсем недолго его не было, потом дверь шумно распахнулась, вновь послышался бас принца:

— Господин жених, передаю вам невесту!

Сварог пошел туда. И замер на миг.

Белое платье здесь служит траурным, выходить замуж принято в других: в основном в красных и синих, но дворянство предпочитает золотистый... Вот и сейчас на Яне красовалось короткое платье из золотистых кружев, с пышным подолом, с расширенными к локтю рукавами, украшенное лентами, бантами и еще какими-то красивостями, про которые Сварог не знал, как они называются, — вроде полосок золотого кружева с подвесками-цветами из драгоценных камней, жемчужными нитями, сплетенными в сложные узоры. Смелый вырез (к которому она радостно вернулась после пары недель навязанного Сварогом пуританства в одежде) обшит крохотными бриллиантиками. Это было красиво и ничуть не казалось дурной пышностью — настоящее подвенечное платье королевы. В ушах и на шее сверкали сапфиры, способные привести в горькую зависть любую из присутствующих здесь дам — это уже Сварог открыл свои сундуки, предварительно поручив Грельфи проверить каждое украшение. Прическа показалась ему какой-то странной, он ждал чего-то высокого, пышного, затейливого — и только потом сообразил, что это и есть шалантье, знаменитая прическа выходящих замуж принцесс, которым еще предстоит надевать корону: завитые локоны струятся вдоль щек, падают на грудь, плечи, только пониже затылка — небольшой узел, утыканный теми самыми булавками с самоцветными головками. Она улыбнулась Сварогу, она была ослепительна, сказочная принцесса — но Сварог с неудовольствием увидел на щеках слезинки, правда, очень маленькие — уговорили-таки хранительницы традиций...

— Ну, все готовы? — бдительно осмотрев их, спросил принц Элвар и махнул столь же огромным, как и бант, желто-красным платком посаженного отца.

В зале раздался гулкий бас мажордома, которому вторили не способные сравниться с ним по мощи голоса церемониймейстеров:

— Дамы и господа! Выход жениха с невестой!

Присутствующие вмиг замолчали и построились в две шеренги. Сварог пошел меж ними к противоположной двери огромного зала, медленно и степенно, как его старательно учил Элвар, держа поднятую на уровень плеча руку Яны, залитую сапфировым блеском перстней и браслетов. Те, мимо кого они проходили, попарно присоединялись к процессии. Со всех сторон послышалась музыка клавесинов и раздалась уже другая песня, на сей раз без малейшего уныния исполнявшаяся бархатным мужским баритоном:

— Ваш образ в это сердце вписан кровью,

и не найти мне слов ему под стать;

вы пишете, а мне его читать,

и даже вам я смысла не раскрою.

Мне самому загадочна порою

и недоступна ваша благодать,

и, веря в то, что смог я угадать,

на веру принимаю остальное...

Судя по всему, бесповоротно кончилась пора, когда следовало петь грустные песни, и это радовало. Сварог покосился на Яну — она смотрела перед собой серьезно, ничего вокруг не видя, похоже, происходившее для нее было очень важно, и он смущенно отвернулся, словно застигнутый за каким-то нехорошим подглядываньем, постарался стать таким же серьезным, коли уж она принимает все так близко к сердцу.

— Моей душе вы снитесь наяву,

и ваше сердце полнится до края

и не вмещает, радуясь родству.

Рожден любить, любви не выбираю —

для вас я создан, вами и живу