Из ниоткуда в никуда

— Дальше… — протянула Арталетта. — Он вежливо осведомился, нашла ли я мечи. Я сказала, что нашла. Он сказал, что я никоим образом не должна расценивать это как угрозу мне, что это совсем другое… Сейчас… Я запомнила дословно, это, всего-навсего, прекрасная герцогиня, иллюстрация одного философского учения, о котором вы, конечно же, не слышали. Небольшое напоминание о бренности бытия, о том, как тонка нить, на которой висит человеческая жизнь… Я плюнула на дипломатию и прямо спросила: что ему нужно? Он вместо конкретного ответа вновь вывалил на меня кучу витиеватых дипломатических фраз. Они вовсе не питают к нам, верхним, враждебных намерений, не хотят, чтобы мы считали их врагами, несколько досадных инцидентов, что произошли прежде, следовало бы считать именно досадными инцидентами, к тому же не стоит забывать, что в результате этих инцидентов были жертвы с обеих сторон, так что, по его разумению, нет ни правого, ни виноватого… Нам бы следовало жить в мире, сказал он с определенной ноткой угрозы, потом повторил то же самое. И с этой точки зрения, продолжал он, кое-кого у них очень удручает надпись, сделанная на постаменте памятнику принцессе Делии. Находятся люди, которые трактуют ее как «В ожидании мести». Меж тем все счета касаемо мести сведены и закрыты — быть может, мне неизвестно, но Делия убила одного из принцев трона, так что счета сведены… Месть, сказал он, — обоюдоострый клинок… Вот, собственно, и все, — она посмотрела на Сварога. — Он настоятельно посоветовал подробно рассказать тебе о его визите. И выразил сожаление, что должен меня покинуть — ему скоро понадобится противоядие, а все, что он собирался сказать, уже прозвучало… Раскланялся и вышел, — она глянула на Интагара. — Конечно, я сразу же позвонила и вызвала ваших людей… Неподалеку от парадных ворот его ждал экипаж. Я велела только проследить, ни в коем случае не хватать — верила, что яд есть, зачем нам труп? Но ваши люди его потеряли в городской толчее, у него и кучер был лучше, и лошади… (Интагар сердито насупился, судя по его виду, в Равене вскоре кое-кому придется очень и очень несладко). — Собственно, это все… Я решила, не откладывая, лететь к тебе…

— И правильно сделала, — проворчал Сварог, уже начав кое-что обдумывать. — Значит, вот так… Мягонько и ненавязчиво, средь бела дня и с визитной карточкой… место службы, правда, не указано, хотя оно должно быть, но это пустяки… Тихая и ненавязчивая демонстрация…

— Чего? — спросила Арталетта. — Их возможностей? Того, что они способны пролезть в любую щель?

— Нет, — сказал Сварог. — Ты не поняла. А вот Интагар, насколько я могу судить по его одухотворенной физиономии, понял… Они нам продемонстрировали токерета нормального размера. Ничем не отличающегося от обычных людей. Чтобы мы знали: такие уже есть. И ломали голову: уникальный ли это экземпляр, для создания которого понадобились годовые запасы энергии, или людей и техники нормального размера у них уже достаточно, чтобы представлять серьезную опасность… — не сдержавшись, он выругался и стукнул кулаком по столу. — И самое поганое — мы и впрямь будем ломать голову! Потому что обязаны ее ломать! В такой-то ситуации… Нервы нам решили помотать, твари… Начали…

Он замолчал, вспомнив, что его собеседники представления не имеют о термине «психологическая война» — а это, вне всякого сомнения, она в двери стучится, зараза…

И тут же взял себя в руки. Спокойно сказал:

— Интагар, стопка вон там, в шкафчике… Да не жеманьтесь вы, всем нам не помешает добрый глоток… (вечерело, в кабинете стало темновато, и он включил карбамильскую лампу, повернув фигурный рычажок). Ну, что же… Случилось, так случилось, и я рад, что не наблюдаю среди присутствующих ни паники, ни истерик. С какой стати? Нам еще не наступили на глотку. Мы, конечно, будем ломать головы над возникшей проблемой — но так, чтобы это не шло в ущерб всем остальным делам… Интагар, что там у нас насчет питомников? Вы должны были уже все выяснить?