Из огня да в полымя

До сих пор не могу понять, как мне это удалось… Я, конечно, знала, что в крайних случаях в человеке включается какой-то мобилизационный механизм, и он совершает такое, чего никогда бы не смог совершить в спокойной обстановке, без угрозы для его жизни. Я сама приводила во введении к своей диссертации описанные уже в психологической литературе случаи, когда преследуемому человеку удавалось перепрыгнуть четырехметровый забор без каких-либо приспособлений, как люди обгоняли автомобили и поднимали тяжести, в сотни раз превышающие вес их тела…

Но все это случалось с кем-то, с неизвестными мне людьми, с абстрактными личностями. Здесь же это произошло со мной самой, и я потом долго вспоминала и анализировала свои ощущения, пытаясь проникнуть в психологический механизм этого явления…

Мне удалось разжать его челюсти, хотя я чувствовала, как он отчаянно сопротивляется… Вода хлынула ему в горло. Он рванулся вверх, оттолкнулся от меня руками, и я сразу же почувствовала, как ослабла тяжесть, прижимающая меня ко дну…

Оставался только радиатор, лежащий на моих ногах. Профессор сидел где-то рядом со мной и выплевывал воду. Мне удалось на несколько секунд поднять голову из воды, и я увидела его лицо…

Более ужасной картины я, кажется, не видела никогда. Лицо было сплошь покрыто ожогами. Не волдырями даже, а лохмотьями кожи, язвами, делавшими его неузнаваемым. Но главное…

Я не видела его глаз. Их у него просто не было… Не знаю, что случилось, но вместо глаз у него были две глубокие впадины, затянутые изъязвленной кожей. Мне потом рассказывали медики, лечившие меня от ожогов, что глаза не выдерживают сильного жара, вытекают… Профессор был слеп!

Он набрал в легкие воздуха и стал шарить левой рукой по моему телу. Правой он не мог этого делать, она была прикована к радиатору, а сил снова поднять его у него, как видно, не хватало…

Зато левая очень успешно продвигалась вверх по моему телу. Он уже нащупал мою грудь, но его интересовало явно не это. Рука двигалась выше, и я скоро ощутила его пальцы на своем горле.

Руки мои внезапно ослабели, и я не могла оказать ему ни малейшего сопротивления.

Его пальцы сжались на моем горле, и мое сознание понемногу начало гаснуть.

Я еще успела подумать о двух вещах – о том, что, судя по всему, вспышка максимальной энергии происходит очень кратковременно и во время ее расходуется очень много сил, потому что непосредственно после этого появляется их полный упадок и состояние апатии, а также о том, что слишком нелепо получится, если он меня сейчас задушит, ведь я не сгорела, не утонула, так неужели моя судьба быть задушенной?..

И все, лишь разноцветные концентрические круги поплыли перед глазами…

…Очнулась я в темноте. Вокруг было что-то душное и влажное, но воздух поступал в мои легкие. Теплый, влажный, противный воздух с запахом какой-то залежавшейся, пропитанной грязью и мазутом мокрой ваты, но это был воздух, и им можно было дышать…

Еще через секунду я поняла, что голова моя лежит на коленях у какого-то человека, который накрылся вместе со мной мокрой телогрейкой и тем самым защитил мое лицо от жара… Но соображала я еще очень плохо…

«Сережа? – подумала я рассеянно. – Откуда он взялся здесь, в лесу?»

Человек сидел, низко наклонившись надо мной, чтобы края телогрейки оказались опущенными в воду. Его лицо было рядом с моим. Но сколько я ни напрягала глаза, разглядеть его не могла.

– Сережа… – сказала я. – Как ты меня нашел?

Человек зашевелился, и я услышала голос, который никак не мог принадлежать Сереже. Уверенный мужской голос, не допускающий никаких сомнений в правильности действий его хозяина.

– Ожила? – спросил человек. – Тогда ныряем, а то крыша у нас горит…

Он опустил мою голову под воду и сам погрузился вместе со мной…

Вода мигом прочистила мои мозги, сбитые с толку дымом и цепкими пальцами Профессора.

«Это же Гиря! – воскликнула я про себя. – Какой Сережа? Вот дура!»

Не дав мне захлебнуться, Гиря опять поднял мою голову над водой. Вода текла с телогрейки на мое лицо, и это было приятно обожженной коже…

Странно, но я в этот момент подумала о том, что, встреться этот Гиря мне раньше, я бы не смогла от него отделаться, даже если бы сильно захотела. Он не спрашивал бы моего мнения о том, как ему следует поступать. Он просто делал бы так, как считал нужным. И не давал бы мне повода для сомнений в правомерности его действий. Его грубые руки так бережно поддерживали над водой мою голову, что я чуть не забыла, где я нахожусь и что со мной произошло…

Честное слово, на мгновение мне показалось даже, что я его захотела…

У меня возникло желание сказать ему что-нибудь ласковое и услышать в ответ его голос…

…Он сам или судьба не дали мне этого сделать, и я до сих пор благодарна им за это… Слово «милый» уже готово было сорваться с моих губ, как вдруг Гиря сбросил с головы телогрейку, и я окончательно пришла в себя и увидела окружающий мир…

Вокруг нас торчали из воды головы заключенных. Кусты на берегу догорели. От прибрежного подлеска остались только черные дымящиеся столбики. Лишь стволы высоких деревьев еще лизали языки пламени.