Из огня да в полымя

Горит костёр, гогочут люди,
Дождём одно лишь небо плачет,
Толпа слепых и глупых — судьи,
И жизнь твоя — ничто не значит.

И в чём вина — быть той, кто есть ты,
Родиться просто чуть другой…
И потому тебе нет места
Нигде, навечно ты — изгой.

Смотри, вот лают… люди? Звери!
Твоею болью тешат слух,
Втоптать бы в грязь тебя хотели,
Но выше ты, силён твой дух.

Пеплом по ветру жизнь пустили…
Не бойся в небо улететь:
За суть твою тебя убили,
Так есть ли то, о чём жалеть?…

У нас, увы, такая доля,
Но нет смиренья, взгляд прямой.
Ищи покой, как ветра в поле…
Борись за счастье быть собой,

Пока жива, пока есть силы,
Чтоб смерть с улыбкой встретить гордой,
Чтоб у преддверия могилы
Быть сильной, быть как камень твёрдой…

Не будь, голубка, безутешна,
Пусть даже в страшный смертный час:
Хотя отнюдь мы не безгрешны
Не люди — Бог рассудит нас.

Едва замолкла, как прямо за спиной натужно скрипнула дверь.

Со страхом вспомнив, что я, дура, её не заперла, с трудом отогнала от себя пронесшиеся перед глазами истории о маньяках и наёмных убийцах. Тьфу, блин, придёт же в голову. Да кому я тут нужна.

Мужчину, который по каким-то непонятным причинам решил, что ему позволено сюда входить, я никогда не видела, но почему-то он казался смутно знакомым. Среднего роста, атлетического телосложения молодой человек лет двадцати пяти, брюнет со старомодной короткой стрижкой и красивыми золотисто-карими глазами не казался опасным, но в то же время в нём сразу чувствовалось что-то такое… странное, настораживающее. Хищное.

— Вы кто и что вам надо? — Грубо бросила я.

Тот, проигнорировав мои слова, спокойно закрыл дверь, и, пройдя вглубь комнаты, сел на стул, принявшись внимательно меня разглядывать, словно оценивая.

— Повторяю: кто вы и что вам надо, чёрт бы вас побрал! — Сквозь зубы процедила вот вообще не настроенная на разговоры я.

— Леди не положено так грубо разговаривать, — презрительно усмехнулся он, — Впрочем, какие из вас, ведьм, леди…

Я забыла про всё своё возмущение, и за одно — как дышать.

— Что? — С губ сорвался нервный сухонький смешок, — Вы издеваетесь, да? Какая к чёрту ведьма? Не вам, сударь, обвинять в недостатке воспитания даму, в комнату которой вы бестактно ворвались, даже не постучавшись, и тут же принялись бросаться оскорбительными, ни в коей мере не обоснованными обвинениями. Убирайтесь отсюда, немедленно!

— О, святая простота!.. Можете не отпираться, я чувствую магию, — заявил этот ненормальный, — Вы использовали её совсем недавно. Кажется, последним сняли полог невидимости… если не ошибаюсь. Свободного времени у меня крайне мало, так что пока буду краток. Я предлагаю вам выгодную сделку: жизнь одного инквизитора в обмен на спасение вашего клана.

Меня бросало то в жар, то в холод поминутно. Откуда…? Что за?…

— Что за ахинею вы несёте… — Бледная, как простыня, растерянно прошептала я.

— Для начала научились бы лгать, — отмахнулся, как от мухи, — В данном случае это изначально бессмысленно… долго пояснять, почему. Если вам дорог ваш клан, вы выслушаете меня очень внимательно.

— Что… что вам нужно? — Взвесив все «за» и «против», на грани слышимости отозвалась я, заранее укоряя себя за глупость.

— Вскоре герцог Кенигстон снова собирается на «охоту» в ваши южные леса, — с ходу припечатал он, — Взамен на ваше согласие я предлагаю вам «Паутину» и сотню золотых. Согласитесь, хорошая плата за убийство человека, которого вы при возможности убили бы и задаром.

Я невольно засомневалась. «Паутина» — знаменитое устройство, редкое и безумно дорогое, способное сбить со следа кого угодно, спрятать… но…

— Вы хотите, чтобы я убила лучшего ищейку королевства? — Вскинув брови, едва не расхохоталась я, — Вы серьёзно?! Как?!

Он окинул меня задумчивым, донельзя хитрым взглядом.

— Вы заинтересуете его, попадётесь, станете его рабыней. А там, когда попадёте в его дом — дело за малым. Это если кратко.

— А если подробно? — Недоверчиво усмехнулась я.

— Вы побываете на балах, временно поносите дворянский титул, — искушал он, — Поучаствуете в любовных и политических интригах, наконец… Разве не каждая женщина об этом мечтает?