Из огня да в полымя: российская политика после СССР

Итак, мы начнем с характеристики нынешнего положения дел в российской политике (по состоянию на июнь 2012 года) и тех тенденций и ограничений, которые препятствуют кардинальным преобразованиям, с одной стороны, и способствуют сохранению статус-кво, с другой. Затем, рассмотрев вариант закрепления этого положения дел в более или менее длительной перспективе (загнивание), обсудим возможные альтернативы такому развитию событий: варианты «закручивания гаек», предполагающего установление в России репрессивного авторитарного режима (жесткая рука), быстрого и внезапного коллапса нынешнего режима, и наконец, его постепенной («ползучей») демократизации и связанных с ней как шансов, так и реальных либо мнимых опасностей. Некоторые общие суждения о закономерностях политического развития нашей страны станут логическим завершением этой главы и книги в целом.

Диагноз: «институциональная ловушка»

К началу лета 2012 года, казалось, в России восстановилось политическое равновесие по образцу того порядка вещей, который был присущ стране в предшествующее десятилетие. Путин вернулся на пост президента, распределив ключевые позиции и источники ренты («кормушки») среди участников своей «правящей коалиции». «Попутчики» режима в лице «системных» оппозиционных партий, представителей бизнеса, да и значительной части «прогрессивной» общественности, то ли по доброй воле, то ли вынужденно смирились с сохранением статус-кво. Волна массовых протестов в Москве и других городах после серии стычек с полицией выродилась в хотя и не малочисленные, но безопасные для властей хэппенинги. Уступки, которые Кремль сделал общественности, – такие, как возвращение к всеобщим выборам глав исполнительной власти регионов, – оказались выхолощены до того предела, за которым они уже не могли нанести урон правящей группе. Экономика страны росла, хотя и не слишком впечатляющими темпами. Наконец, уровень массовой поддержки властей россиянами, судя по данным опросов, если и не вернулся к временам «золотого века» первого президентства Путина, то, по крайней мере, явно далек от критического спада конца 2011 года.

Поэтому, в общем и целом, можно утверждать, что российские правящие группы смогли достичь своих целей, обеспечив становление и последующую консолидацию важнейших институтов – формальных и неформальных «правил игры» в российской политике, своего рода институционального «ядра» российского политического режима [230] . К этим «правилам игры» относятся:

♦ монопольное господство главы государства в сфере принятия ключевых политических решений (персонализм);

♦ отсутствие открытой электоральной конкуренции элит на фоне несвободных и несправедливых выборов (электоральный авторитаризм);

♦ и де-факто иерархическая соподчиненность региональных и местных органов власти и управления («вертикаль власти»).

Эти «правила игры» явно несовершенны, поскольку им имманентно (неизбежно и неустранимо) присуща неэффективность, проявлениями которой служат крайне высокий уровень коррупции (которая, помимо прочего, создает и стимулы к лояльности почти всех сегментов элит); скрытая, но весьма жесткая борьба заинтересованных групп («башен Кремля») за доступ к ренте и за передел ресурсов; и, в конечном итоге, неспособность правящих групп к проведению реформ, которые могут нарушить сложившееся равновесие (что объясняет и неэффективность попыток авторитарной модернизации страны). Тем не менее, нынешние правила игры, говоря словами Дугласа Норта, если и не полностью служат «интересам тех, кто занимает позиции, позволяющие влиять на формирование новых правил» [231] , то, по крайней мере, на сегодняшний день позволяют эти интересы не ущемлять.

Но за внешними контурами восстановления политического равновесия в России кроется глубокое разочарование и нарастающее недовольство тем порядком вещей, который вновь претендовал на свою безальтернативность как на нечто само собой разумеющееся. Это недовольство фиксировали не только массовые опросы и фокус-группы с участием представителей различных социальных групп в разных городах и регионах стран, но и опросы и социологические интервью с участием представителей российских элит. Еще в 2008 году исследование элит, проведенное под руководством Михаила Афанасьева, продемонстрировало, что большинство российского правящего класса поддерживало демократизацию страны, выступая за проведение свободных выборов, конкуренцию партий, ограничение власти президента – но, однако, при этом весьма значительный по численности сегмент «силовиков» в российских элитах жестко выступал против любых демократических начинаний [232] . На фоне «опрокидывающих выборов» и протестов зимы 2011–2012 годов размежевания в элитах и в обществе и рост неприятия статус-кво лишь усилились.