Из огорода – в Эрмитаж, или История одного клада

Яства кружили голову своим видом и ароматом, огромные туши животных, зажаренные на углях, подавались на золотых и серебряных блюдах, запеченная рыба и птица самых лучших и дорогих сортов, красовалась на подносах с византийской вязью, вина на любой вкус в кувшинах, привезенных из восточных стран. Скоро они разольются в золотые и серебряные кубки редкой работы, в приготовленные для дорогих гостей рога, инкрустированные серебром и камнями. На скамьи, устланные мехами, привезенными из страны русов, постепенно рассаживались гости, облаченные в самые лучшие свои наряды и украшения, а здесь было что посмотреть! Многочисленные грабежи и набеги викингов оправдывались богатой добычей: жемчуга и самоцветы с востока, золотые и серебряные амулеты ювелирной работы из Европы, тяжелые гривны и фибулы скандинавских мастеров. Тончайшие шелка, лен украшенный золотым шитьем, нет, здесь не было места грубым домотканым одеждам. Только самые дорогие и изысканные, привезенные со всего света, поражающие своей роскошью.

За столы подали чаны с элем, бочки пива и бадьи с медом, каждый мог наливать, сколько хочет, вот где настоящее веселье!

Кто-то затянул песню о дальних походах, кто-то начал рассказ о славных подвигах, о великих людях, другие решили сыграть в кости, одна из знатных дам предложила исполнить танец в честь короля.

Гости веселились от души, «и не было там недостатка ни в веселье, ни в забавах, ни в угощениях».

Наконец начали говорить тосты, Ярослав поднял тост и произнес обет «вечной дружбы».

Вот дошло дело до испытаний силы, лучшие воины решили сразиться на мечах, но в честь радостного события, предстоящей свадьбы, решено было драться не до смерти.

Как изысканны доспехи викингов, кованые кольчуги, инкрустированные золотом и серебром шлема, как красиво их оружие, излучающее дух бесстрашия и уверенности в себе.

Не весела была лишь виновница торжества Ингигерд, так порой бывает, тот в честь кого устраивается праздник, грустит на нем больше всего. Ведь еще недавно она была невестой другого, Норвежского принца Олафа, которого она знала с детства, который посвятил ей сагу, и ничего не предвещало такого поворота событий. И вот отец, король Олаф Шотконунг, которого она боготворила и никогда не решилась бы ослушаться, неожиданно соглашается на предложение Ярослава, человека, чужого для Ингигерд, который старше, и был женат, правителя богатой и могущественной Гарды, страны русов, к тому же еще и хромого, а ее недавний жених, уже предлагает руку и сердце ее же собственной сестре и скоро их свадьба. «Как же это возможно, что никому не важно ее счастье, – думала Ингигерд, – конечно, она принцесса, и прежде всего должна блюсти интересы своего государства, но по-моему у простолюдинки больше прав, чем у нее.»

Ингигерд была подавлена. Все, во что она верила, в один миг оказалось лишь плодом ее воображения. А реальностью была по-прежнему лишь сухая расчетливость ее родичей.

Ярослав же был ослеплен ее красотой, ничего не замечал, щедро раздавал обеты и обещания, казалось, он нарочно торопит события.

Глава 4. Материальная культура

Маша вчитывалась в сухие строки археологических отчетов: «…Костяк лежал ногами к северу, погребальная камера прямоугольной формы была разрушена с одной стороны». Хорошо, что сейчас в интернете все есть, так, посмотрим женские захоронения: «Погребенная, молодая женщина, 25–30 лет, зафиксирована головой на юго-восток, ноги согнуты в коленях, имеются остатки льняной ткани, поясной набор в полном комплекте, фибулы… височные кольца имеют следы разрушения…». Археологией она увлекалась с детства, мысль о том, что прямо под ногами может быть целая эпоха, забытая и потерянная, если случай ее не потревожит, кружила голову, будоражила воображение, делала обыденную жизнь наполненной каким-то иным смыслом. «Ведь это же были люди! – размышляла она, – И они страдали, любили, жили какой-то не совсем понятной нам сейчас жизнью, разговаривали друг с другом на языке не совсем похожем на наш сегодняшний. И мы можем сейчас узнать об их жизни лишь по тому, что осталось, тому немногому настоящему… каким-то осколочкам былой может быть роскошной или же наоборот очень бедной жизни».

Маша подключилась к Вай-фаю и с наслаждением улеглась на диван с планшетом, продолжая читать отчет: «Большой сосуд серо-глиняной керамики, изготовленный с применением гончарного круга, стеклянные бусинки в количестве 7 штук, остатки кожаной обуви, гребень с рисунком скандинавского типа, осколки стеклянного сосуда, витые браслеты из бронзы…» «Может быть, это была первая красавица, сводившая с ума одной своей улыбкой. Или же деревенская колдунья, которую сгубило ее злое ремесло. Сейчас не разберешь». Материальная культура не открывает тайну характера человека, его душу и мысли, только «сухой остаток» жизнедеятельности.