Из окна посольства

 Хотя, как я уже говорила ранее, я умышленно избегала подчеркивать эту область фашистского террора, я разделяю со всем цивилизованным миром чувство возмущения, которое я испытываю тем глубже и острее, что мне лично приходилось встречаться со многими жертвами этих гнусных жестокостей. Случаи, которые я описывала, это то, что мне рассказывали сами потерпевшие. Чуть ли не каждый день мне приходится слышать и читать о фашистских насилиях, о преследованиях, которым подвергаются люди, оказывающие малейшее сопротивление. В каждой европейской и американской газете за пределами Германии вы найдете подробные и подлинные рассказы о концентрационных лагерях, о той смерти заживо, на которую обречены заключенные. Люди любой национальности, любых убеждений и религии замучиваются до того, что теряют человеческий облик. Мужчин и женщин избивают до смерти, расстреливают "при попытке к бегству", доводят до самоубийства, а иногда дают ложные сведения о том, что они покончили самоубийством, подвергают их неслыханным по изобретательности пыткам, которым разум человеческий отказывается верить. Половые преступления самого чудовищного характера практикуются тюремщиками в концентрационных лагерях. Самые низменные, самые садистские и разрушительные инстинкты превозносятся в этой стране, которая с приходом Гитлера потеряла право стоять в рядах цивилизованных народов. Я считаю, что ужас гитлеровского режима можно сравнить только с глубокой темной первобытностью самых диких племен и с самыми страшными годами инквизиции при Торквемаде.

 Зимой 1937 года мы вернулись домой; вся наша семья, все мы остались живы после этих ужасных переживаний, но нельзя представить себе более тяжелого испытания для нашего здоровья, сердца, нервов и душевного состояния. Спустя четыре месяца моя мать умерла, а я поставила себе целью описать чистилище, из которого мы вышли.

 Здоровье моей матери так пострадало от всех ужасов берлинской жизни, что его уже нельзя было восстановить. Через две-три недели все то нервное напряжение, в котором она так долго жила, сказалось на ее сердце. Она не могла выдержать внезапного перехода от того противоестественного существования, которое ей приходилось вести, к нормальной обстановке. Ее силы, ее нервы так истощились за эти годы, что она уже не могла бороться с болезнью. Весной 1938 года она скончалась внезапно от разрыва сердца.

 Мой отец, пользуясь своим влиянием, после возвращения на родину поднял борьбу против фашизма в Америке, а мой брат и я дали молчаливый обет бороться всеми силами против фашизма в Европе и препятствовать его возникновению в Америке.

 Жизнь в США, после того как мы в течение пяти лет терпели диктатуру в Германии, казалась нам многообещающей и радостной. Нам просто не верилось, что мы снова можем свободно разговаривать, думать и писать как хочется. Но мы теперь имели возможность смотреть на американскую жизнь более трезво и сравнить ее с тюрьмой, из которой мы только что вырвались. Мы встречались и разговаривали с мужчинами и женщинами из высших финансовых кругов общества, и они откровенно одобряли Гитлера и его методы. Нам приходилось слышать t высказывания о том, что Америке нужен сильный человек, который способен защитить капитал и обуздать рабочего. Мы с изумлением слушали разглагольствования изоляционистов, которые не могут не видеть, как явно сказывается влияние фашизма в реакционном движении в Америке, Канаде, Южной Америке и во всем мире.

 Мы были свидетелями захвата Австрии, раздела Чехословакии, беспримерного массового уничтожения евреев.

 Если мы не будем поддерживать Рузвельта и его методы управления, если мы не будем поддерживать во всем мире демократию там, где она еще сохранилась, если мы, как единый американский народ, не придем раз и навсегда к заключению, что не существует такого понятия, как изоляция, когда мы живем в соседстве с другими странами, то мы слишком поздно для себя обнаружим, что боремся с разрушительным фашистским духом чуть ли не в одиночку, поддерживаемые наверняка только Россией.

 Ради этого позитивного и неотложного дела я с глубоким рвением и надеждой написала эту книгу.

"Интернациональная литература", No 9-10, 1941