Из Осло с любовью

Он вообще вел себя невероятно скромно, едва перешагнул порог этого дома. Просто херувим в церковном хоре на воскресной мессе.

Вот только от херувима у Оливера была лишь внешность. А в церкви он бывал, дай Бог, раз в десятилетку.

Энзо бросил на него короткий взгляд и тут же отвел глаза, потому что Оливер смотрел прямо на него.

Вот черт.

Они сидели друг напротив друга. И им волей-неволей приходилось смотреть через стол. Но Энзо, как мог, пытался минимизировать зрительный контакт. Хотя бы потому, что отец, кажется, что-то заметил.

Пиздец.

– Котенок, – Энзо переключил внимание на сестру, – не хочешь показать мне свои рисунки?

– Конечно! – его сестра святая, она сразу же с энтузиазмом подхватила эту идею и спрыгнула на пол. – Пошли!

– Господа, – Энзо улыбнулся, – прошу меня простить. Но я должен уделить время моей даме сердца.

В комнате Эльзы царил творческий беспорядок. Она любила рисовать, и повсюду валялись какие-то альбомы, кисточки, палетки. Ну, и, конечно же, ее рисунки.

Усевшись прямо на пол, Энзо принялся рассматривать сокровища сестры, которая с радостью рассказывала невероятные концепты своих работ.

Для трехлетнего ребенка она, кажется, была довольно гениальна. По крайней мере, рисунки Энзо нравились. Не так, как нравится гордым родителям любая мазня их детей, а действительно нравились.

В них имелась идея и какой-то невероятный шарм.

– Вы тут? – голос отца заставил Энзо вздрогнуть. Он не ожидал, что тот пойдет за ними. – Люси и Оливер стали обсуждать музыку, а мои вкусы для них слишком ужасны, поэтому я решил сбежать.

Он улыбнулся уголком рта, но Энзо видел, что отец грустит.

– У вас все в порядке? – спросил он осторожно. Конечно, он давно вырос и в принципе мог говорить с родителями на любые темы, но некоторые они все равно обычно не обсуждали.

– Все-то ты замечаешь, – отец усмехнулся, усаживаясь на пол рядом с ними. Эльза уже отвернулась, начав рисовать. И, казалось, перестала обращать на них внимание. Умная малышка.

– Мама утром рассказала, – Энзо нервно играл с краями рисунка, который держал. – В общих чертах. Что случилось?

– Скажем так, я облажался.

– Ты?.. – видимо, в голосе Энзо послышалась такая паника, что отец поспешил его разуверить. На самом деле, он даже рассмеялся от нелепости его страха.

– Нет, идиот, – отец покачал головой. – Конечно же, я ей не изменял. И в мыслях не было. Тут дело посерьезнее. Я забыл о годовщине нашей свадьбы.

– Но ведь она только через месяц? – Энзо испытал такое облегчение, сам не осознавая, как его тяготила ссора родителей. Точнее, ее причины.

– Да, но это наша двадцатая годовщина, – отец улыбнулся. – И Люси запланировала кое-что грандиозное. А я забыл, и назначил мероприятие на те же выходные.

– И его нельзя отменить? – Энзо сочувственно усмехнулся. Он-то знал, какова бывает в гневе его мама.

– Теоретически можно, – ответил отец. – И я, конечно же, предложил это Люси. Но она встал в позу и заявила, что если я такой безалаберный, то она не хочет быть такой же и подводить столько людей. Ну, а потом, слово за слово, и в общем, нет у нас больше винного погреба.

– Да, об этом я в курсе, – Энзо с улыбкой покачал головой. – Но это фигня на самом деле. Уверен, завтра же вы помиритесь. Я уж боялся, что что-то серьезное случилось.

– Ну, по масштабам твоей мамы это очень серьезно, – отец рассмеялся, запрокинув голову. И Энзо невольно подумал, что его батя все еще чертовски красив.

Оба его родителя.

И вот наверняка мириться они будут очень по-взрослому.

– Кхм, – он откашлялся. – Вы только, когда мириться будете, третьего нам с Эльзой не заделайте. Ладно? А то наследство делить, все дела.

– Ну, ты и засранец, – отец, смеясь, шутливо отвесил ему затрещину. Но тут же опомнился и повернулся к Эльзе. – Прости, малышка, ты ничего не слышала!

– Без проблем пап, где копилка, ты знаешь, – ответила малявка, не оборачиваясь.

Вздохнув, отец поднялся, достал из заднего кармана бумажник и положил один евро в керамического розового енота с выпученными глазами.

– Какие же меркантильные дети у меня выросли, – проворчал он, подавая Энзо руку, чтобы тот поднялся. И удержал ее, когда тот встал на ноги. – Кстати, что происходит между тобой и Оливером?

– Между мной и Оливером? – приподняв брови, переспросил Энзо, пытаясь немного потянуть время.

– Да, сын, между тобой и Оливером, – отец усмехнулся, его глаза смеялись. – Мы можем повторить это еще раз десять, но лучше тебе ответить мне, чтобы за дело не взялась твоя мама.

Энзо передернуло от такой перспективы. Он обожал маму. Но та могла вычерпать чей угодно мозг чайной ложечкой, если бы захотела.

– Па, что ты хочешь услышать? – сдался он. Отец продолжал крепко сжимать его руку. И забавно, но этот жест был непросто физической поддержкой, но и в какой-то степени моральной. – Ну, он меня бесит.

– Но? – отец приподнял брови. Жест, который позаимствовал Энзо именно у него.

– Но я, кажется, его хочу, – пробормотал Энзо, отчаянно краснея. – Блядь, это максимально неловкий разговор.