Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Что касается его характера, представляющего собой две такие противоположности, то это, несомненно, вытекало из полученного воспитания. Его воспитание было поручено двум гувернерам с высокими заслугами, но которые имели несчастье замесить своего ученика на тесте великого человека. И еще, когда речь зашла о переезде в Россию, где понимали, что против него и всей его породы Петр I был слишком великим, юного великого князя приняли из рук его первых наставников и передали в руки более пустых придворных Елизаветы. Отсюда тяга дышать великими делами, которые, тотчас сбивая дыхание, оборачивались мелкими актами и приземленными действиями. В стремлении достичь возвышенных сфер, его немощная натура позволяла ему присоединиться к героям, взятым за пример для себя, только в том, что было мелким, только в ребячестве. Поскольку Петр I прошел все армейские ступени, Петр III решил поступить так же; но вместо того, чтобы достичь звания генерал-аншефа, как его пращур, он остановился на звании капрала. Он питал страсть к упражнениям на прусский манер. Мы видели, что он занимал этим свои самые сладкие часы наедине с великой княгиней и, чтобы не заставлять роптать старые русские полки, хранившие верность традициям Петра I, в распоряжение великого князя поступили, кроме свинцовых солдат с деревянными пушками, с которыми он проводил маневры по вечерам, несчастные гольштейнские солдаты, сувереном которых он был. Его лицо, от природы, выглядело совсем смехотворным при наряде Фридриха II, кому он подражал сверх всякой меры. Его гетры, с которыми он никогда не расставался, даже ночью, хотя этого по праву требовала Екатерина, стаскивало с него столь необходимое елозанье на коленях; они вынуждали его вышагивать и сидеть так, словно он, как и его солдаты, был отлит из свинца, которые, после солдат из плоти, были его самой большой забавой. Громадная и странно надвинутая шляпа скрывала его маленькое скверное лицо с довольно живым выражением, которое иногда могло становиться злобным, как у обезьян, и могло почудиться, что он специально изучал обезьян, чтобы воспроизводить их самые капризные гримасы. Прибавьте ко всему этому распространенный слух о мужской немощи великого князя, слух о рождении Павла и открытом расположении к мадемуазель Воронцовой, чего невозможно было вычеркнуть из сознания народа, не посвященного в хирургические тайны, которые я поведал моим читателям.

В самом начале полагали, что такой мужчина должен был во всем подчиниться своей жене; она же оставила за ним полную свободу действий!

Закавыка: великий князь был ревнив.

Как-то ночью Понятовский попался в западню, которую для него устроил Петр со всем своим военным гением, каким обладал. Понятовский, министр Польши, воззвал к правам человека. Петр вместо того, чтобы повелеть его убить, как поступил бы явившийся суверен, или убить собственноручно, как поступил бы любой оскорбленный муж, отправил его в кордегардию, как поступил бы капрал, совершающий обход во главе ночного дозора. Затем срочно, от имени императрицы Елизаветы, отправил к любовнику курьера ― объявить, чтобы тот немедленно покинул Россию за то, что произошло. Но, пока курьер выполнял поручение, великая княгиня, в свою очередь, успела разыскать мужа и смело атаковала его вопросом о двусторонних правах в нормально построенной семье, потребовала от него оставить ей любовника, обещая, со своей стороны, не приставать к нему по поводу мадемуазель Воронцовой; и, так как военное хозяйство великого князя поглощало его доходы, предложила для мадемуазель Воронцовой содержание из своей, приватной, шкатулки.

Покладистая, дальше некуда; к тому же, подношением она растрогала великого князя. Он отдал приказ оставить двери кордегардии открытыми. Столького и не нужно было Понятовскому, который имел обыкновение проходить через приоткрытые двери. Он смылся и своим бегством констатировал первую победу Екатерины над своим мужем. Ловкая вообще, она воспользовалась своим успехом. В своем маленьком дворе, что уже начинал отделяться от двора великого князя, она приготовила все для отрешения от власти своего мужа, замещения его в империи сыном при своем регентстве над ним. Только, чтобы достичь этой цели, требовалось одно из двух: или подождать смерти императрицы, или ее решения ― лишить своего племянника будущей власти. Ждать смерти Елизаветы могло быть долгим, а второе ― трудным делом. Это был характер очень неуверенный и нерешительный ― характер императрицы Елизаветы. Однажды, когда Елизавета стала подписывать союзный договор с иностранным двором, она отказалась дописывать четыре последние буквы своего имени, потому что на перо села оса, в чем она усмотрела дурное предзнаменование. Тем не менее, маленький заговор находил свою дорогу, благодаря великому канцлеру Бестужеву, который был целиком на стороне великой княгини. Помнилось, что он первым шепнул ей на ухо пару слов о Салтыкове.

С головой погрузившись в заговор, его глава родила девочку, которая жила лишь пять месяцев.