Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

МЕТЕЛЬ

Я метелью была и преследовала, дикая,

В степи вечером затерянного путника.
Пела ему песни ангела в черной мантии,
Чтобы усыпить, сделать степь его последним ложем,
Страшной я становилась тогда, я была безнадегой.
И люди говорили: «Грядет последний день;
Тщетно верить, что Христом будут отпущены наши грехи,
Ярость Всевышнего становится бурей,
Мир обречен, приходит конец: на колени!
Бог милосердный, имей сострадание к нам!»
Но, я приближалась к окну, в час,
Когда луна на тебя роняет нежный луч,
Меня охватывала дрожь, как плачущего ребенка,
И я сдерживала дыхание свое и шептала: «Прости!»
Ничто, кроме как видеть тебя, не делает меня доброй.
И люди говорили: «Буря успокаивается,
Зима бежит, возродилось все, что недавно гибло.
Бархатистый газон покрыл обрывистый берег,
На Востоке виден угол открытого неба;
Это весна, которая приходит,
         розы вот-вот расцветут.

УМИРАЮЩАЯ ЗВЕЗДА

Я породила день, который увидел рождение

Еще необитаемого мира.
Но вечером я погибну
И паду в небытие.
Мое светозарное царствование оканчивается!
И уже я вижу луч
Моей соперницы, которая восходит
И движется на смену мне вослед.
Я умираю без злобы и не жалею
Ни о принце этого мира, ни о короле,
Но только ― о красавце поэте,
Который мечтал, глаз положив на меня.
Он забыл, что это мое пламя
Купало его вдохновенный лоб
И, проникающее в его душу,
Разжигало там священный огонь.
Не сомневаюсь, что он курит фимиам
Звезде, что видела мой закат.
Неблагодарный, не замечающий моего отсутствия,
Он споет ей свою самую нежную песню.
Но, если эта любовь тебя опьяняет
Больше, чем меня, то ты должна будешь страдать,
Бедная сестра! потому что я ее узнала, чтобы жить,
А ты, ты ее узнаешь, чтобы умереть.

Занятная вещь это ― во всем находящий поэзию универсальный язык больных сердец, который заставляет льва Атласских гор рычать в песнях араба и который саму метель в степях Урала делает влюбленной, не правда ли? Если когда-нибудь я совершу кругосветное путешествие, то всюду, где ступит моя нога, подберу песню любви и опубликую эти пестрые знаки страсти человеческой, одинаковой на всех широтах, под титулом История сердца.

В восемь часов вечера мы покинули новых друзей, которые, уверен, сохранили память обо мне, как я сохранил память о них. Они проводили нас до парохода и оставались, когда был поднят якорь. Пламя зажженных с нашим отъездом факелов, которыми они размахивали, было видно нам около получаса.

Впереди ожидалась остановка, так как в связи с просьбой о двух днях, которые нам были обещаны, капитан высаживал нас напротив Камышина ― в Николаевской, деревушке на левом берегу Волги. Мы должны были подойти туда к девяти часам утра. За час до прибытия, предупрежденные капитаном, мы велели поднять на палубу немногое из багажа, необходимое на время экскурсии.

* * *