Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Вскоре у него появилась еще идея. Мальтийский орден был церковным орденом, поэтому он задумал служить мессу как его глава. Внимание Павла обратили на то, что священники верны завету безбрачия, но он ответил, что это было трудностью Мальтийского ордена, пока тот оставался римско-католическим, теперь же, когда стал русским, его супружество никак не может быть помехой. Затем он начал упражняться в церковном пении и заранее назначил день того небывалого торжества, когда совершил бы богослужение в двойном качестве - главы православной церкви и великого магистра Мальты. Трепетный ужас объял русское духовенство: святотатство, творимое самим императором в самой богобоязненной стране на свете, это - слишком. Наконец, архимандрит Троицы - Троице-Сергиевой лавры, знаменитый Платон, после спешных консультаций, придумал, что нужно сделать. Он срочно выехал в Санкт-Петербург и явился к Павлу, который его глубоко уважал, сказать следующее:

- Sire, вы не можете служить мессу.

- Почему это? - возразил Павел. - Потому что греческие священники женятся?

- Да; к тому же, они могут жениться только раз, а ваше величество женаты дважды.

- Справедливо, - ответил Павел.

И он отказался от затеи служить мессу.

Царевичем он ездил во Францию под именем графа дю Нора [Северного]. По прибытии в Версаль, он пожелал присутствовать при утреннем выходе короля, но, по настоятельной просьбе, стал в ряд среди простых дворян. Луи XVI, предупрежденный, подошел к нему, взял его за руку, спрашивая, почему он уклоняется от почестей, которых достоин.

- Sire, - ответил царевич, - с меня довольно и минуты счастья почувствовать себя одним из ваших подданных.

Смолоду, даже во время высылки в Гатчину, он был очень гостеприимным, и, хотя Екатерина выделяла ему только самое необходимое из боязни, не толкнули бы его деньги, чтобы замыслить какой-нибудь заговор, он умел чудно оказать почести хозяина замка тем, кто наносил ему туда визиты; а после занятий поднимался в мансарды посмотреть, хорошо ли живется слугам.

Французская революция его ожесточила; кто бы ни заикнулся ему о революции - фактом, сравнением, цитатой, словом, тут же попадал в немилость.

Он возвращался из Гатчины на двухместных дрожках, в сопровождении одного из своих фаворитов, и следующего за ними экипажа, в котором находились эконом и два секретаря. Проезжали через великолепный лес, теперь сведенный, как сводятся один за другим все русские леса.

- Взгляните же, какие роскошные ели! - говорит Павел своему фавориту.

- Да, - отвечает тот, - представители минувших веков.

- Представители! - вскрикивает Павел. - Вот слово, которое отдает французской революцией. Пересядьте в другой экипаж, месье.

И Павел заставил сойти с дрожек бывшего фаворита и сесть в экипаж к своим секретарям. Он оставался в немилости на протяжении всей жизни Павла за попытку предаться исторической поэзии по отношению к еловому лесу.

Мы уже рассказали, как был встречен Суворов, по возвращении из Италии, императором Павлом; приведем теперь пару анекдотов, которые предваряли его поход.

Старый воитель находился в опале в Новгородской губернии, когда Павел, решив поручить ему командование армией, отправляемой в Италию, послал за ним двух своих генерал-адъютантов.

Было это в разгар зимы, стоял 20-градусный мороз. Суворов без гусарской венгерки, в одном кителе - белом холщовом сюртуке сел в экипаж этих генералов, которые не отважились влезть в свои шубы в присутствии высшего чина, оставались просто в мундирах на протяжении 100-верстового с лишком переезда и почти умирали от холода, тем более, что старик Суворов, бесчувственный ко всему  другому, жаловался, напротив, на жару и время от времени отворял оконца экипажа.

Император ждал Суворова, для которого он приготовил торжественный прием, полагая встретить его, восседая на троне в окружении своих министров и послов от зарубежных дворов. К этому времени он узнает, в каком наряде Суворов собирается предстать перед ним под благовидным предлогом, что он в отставке. Тотчас же он посылает адъютанта объявить ему, что он не только не отставлен, но что ему еще и присвоено звание фельдмаршала. Тогда Суворов приказывает повернуть к своему дoму в Санкт-Петербурге и облачается в форму фельдмаршала, которую заказывал ранее, после этого снова садится в экипаж и отправляется во дворец. Но, входя в тронный зал, Суворов прикидывается, что поскользнулся, падает на руки и продолжает двигаться к трону ползком.

- Что вы делаете, фельдмаршал? - произносит Павел, взбешенный этой неуклюжей шуткой.

- Что ж вы хотите, sire!- отзывается Суворов. – Я привык к надежной земле на полях сражений, а паркет ваших дворцов, как и дворцов других императоров и императриц, такой скользкий, что двигаться по нему можно только ползком.

И он продолжал ползти до первой ступени трона. Там он встал.

- Теперь, - сказал он, - жду ваших приказов.

Павел протянул руку и утвердил его в звании фельдмаршала, объявляя, что ему поручается провести заседание расширенного совета русских генералов, чтобы принять план итальянской кампании.