Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Довольно всего я рассказал за жизнь; думаю, удалось рассказать кое-что из того, что невозможно передать; но рассказывать это вот даже не буду пытаться. Никогда такое возбуждение, никогда такая сутолока не представали европейскому взгляду. Слагаемых танца больше не существовало; левые движения делались направо, пируэты шли в обратном порядке; одна пыталась образовать цепь из дам, другая партнерша настойчиво толкала своими прелестями вперед кавалера; слетели калмыцкие шапочки; танцующие толкались, расходились, наступали на ноги, смеялись, кричали, плакали от счастья. Князь держался за животики. Я влез на кресло, где возвышался над общей сценой и держался за подхват гардин, чтобы не свалиться. Смех перешел в конвульсию. Он был не властен только над мадам Врубель, хотя это продолжалось всю ночь: она играла без перерыва до утра. Партнеров и особенно партнерш ничто не могло остановить; даже раненые и сраженные насмерть, они оставались бы на ногах. Княгиня в порыве снова бросилась в руки к мужу вместо того, чтобы вернуться на свое место.

Она произнесла для него калмыцкую фразу, и я был довольно нескромен - попросил ее перевести. Эта фраза была воспроизведена текстуально:

- Дорогой друг моего сердца! Я никогда столько не развлекалась!

Я полностью разделял мнение княгини и очень хотел бы тоже кому-нибудь однажды сказать: «Дорогая подруга моего сердца! Я никогда столько не развлекался!».

Успокоились. После подобного предприятия часа отдыха не было слишком много. В это время случилось событие, которое я не воспринимал, пока не потрудился внушить себе, что оно - реальность. В сопровождении месье Струве ко мне приблизился князь с альбомом в руке. Он просил меня оставить в этом альбоме несколько стихотворных строк, посвященных княгине, которые свидетельствовали бы взору грядущих веков мое посещение Тюменевки. Это название поместья князя Тюменя.

Альбом в Калмыкии! Ясно вам это? Альбом от de Giroux – от Жиру! Белый и девственный, как рояль de Pleyel - от Плейеля, и доставленный вместе с ним! Несомненно, потому что сказали князю, что так же, как нет салона без рояля, нет рояля без альбома! О, цивилизация! Куда ты только не проникаешь!

Нужно было действовать. Я попросил перо в надежде, что, если его не найдется у князя Тюменя, то, прежде чем велят доставить его de Marion – от Мариона, я буду уже далеко. Нет: нашли перо и чернильницу. Теперь мне нужно было найти мадригал. Вот шедевр, что я оставил на первой странице калмыцкого альбома в память о своем приезде:

A la princesse Tumain

Dieu de chaque royaume a fix; la fronti;re:

Ici, c’est la montagne, et, l;, c’est la rivi;re;

Mais, ; vous, le Seigneur donna, dans sa bont;,

Le steppe sans limite o; l’homme enfin respire,

Afin que, sous vos lois, vous ayez un empire

Digne de votre gr;ce et de votre beaut;.

Княгине Тюмень

Бог установил границу каждого королевства:

Здесь это –горы, а там это – река;

Но вам Всевышний дал, по своей доброте,

Бескрайнюю степь, где человек, наконец, дышит,

Чтобы, под вашими законами, вы владели империей,

Достойной вашей милости и вашей красоты.

Месье Струве перевел это шестистишие по-русски князю, а тот по-калмыцки - княгине. Казалось, что против обыкновения, мои стихи много выиграли в переводе, ибо княгиня обрушила на меня комплименты, из которых я не понял ни слова, но которые завершились тем, что она протянула руку и позволила ее поцеловать. Я думал, что справился с задачей; я ошибся. Княжна Грушка тут же повисла на руках мужа своей сестры и совсем тихо сказала ему несколько слов. Я не знаю калмыцкого, однако понял: попросила стихи и в свою честь. Княгиня Тюмень заявила, что, во всяком случае, я напишу их вовсе не в ее альбом, и схватила его своими очаровательными коготками, как ястреб-перепелятник жаворонка. Княжна Грушка позволила сестре унести альбом и пошла за тетрадью, с которой вернулась ко мне. Я принялся за дело; но, ей-богу, она получила на одну строку меньше, чем ее сестра. Княгиня Тюмень обладала правами первородства.

A princesse Grousca

Dieu de chaque mortel r;gle la destin;e.

Au milieu du desert, un jour, vous ;tes n;e,

Avec vos dents d’ivoire et votre ;il enchanteur,

Afin qu’ait sur ses bords la Volga fortune

En son sable une perle, en son steppe une fleure.

Княжне Грушке

Бог правит судьбой каждого смертного.

Среди пустыни однажды вы родились

С вашими зубками слоновой кости

     и вашим пленительным взглядом,

Чтобы на берегах счастливой Волги

У нее в песке была жемчужина,

                              в ее степи - цветок.

Натиск прекратился, я попросил позволения удалиться. Опасался, что каждая фрейлина пожелает получить четверостишье в свою честь, а мои силы были на пределе. Князь сам проводил меня в свою спальню. Он и княгиня спали в кибитке.