Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

- Месье, как и ты, был камердинером; но он никогда не пьянствовал и не воровал. Поэтому все в порядке, сегодня он – обер-шталмейстер его величества, кавалер всех орденов России и граф империи. Постарайся, дружок, последовать его примеру.

Согласитесь, дорогие читатели, что, если бы даже Суворов и не заслуживал памятника за свои победы, он его заслужил этими словами.

Примечания:

Шамуни (Бонневильский округ департамента Верхняя Савойя) – центр многочисленных летних экскурсий и походов в Альпы, восхождений на Монблан; расположен на правом берегу реки Арв, на высоте 1050 метров над уровнем моря; там же был основан музей Монблана и открыта выставка альпийской живописи

Ян Собеский (1629 – 1696) – великий коронный гетман, в польско-турецкой войне 1672 – 1776 годов командовал польскими вооруженными силами и 11 ноября  1673 года разбил турецкие войска под Хотином [Черновицкая область, Украина], после чего сейм избрал его королем под именем Яна III; вступил в союз с австрийскими Габсбургами, чтобы противостоять турецкой агрессии, и 12 сентября 1683 года, вместе с саксонскими отрядами и украинскими казаками, наголову разгромил турецкую армию, осадившую Вену; в своем труде «Эссе о нравах и духе наций» Вольтер так комментировал эти события: «Польша могла сохранить себя, только будучи данницей Оттоманской Порты. Ян Собеский, великий маршал короны, действительно смыл этот позор турецкой кровью в битве при Шокзиме - de Chokzim (1674), эта знаменитая битва освободила Польшу от дани и доставила Собескому корону; но, по-видимому, эта победа, такая славная, не была настолько обескровившей противника и настолько окончательной, как говорят, потому что турки тогда сохранили за собой Подолию и часть Украины с важной Каменецкой крепостью, которую они взяли. Правда, что Собеский, ставший королем, обессмертил свое имя спасением Вены, но он так и не смог вернуть крепость, турки ее отдали, после его смерти, по условиям Карловицкого мира, не став от этого ни богаче, ни беднее»…

                            Санкт-Петербург

                                                         I

           Когда я ходил вокруг памятника Суворову, кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и вскрикнул от радости. Это был Бланшар. Вы слышали о Бланшаре или знаете его работы, не так ли? Он неутомимый путешественник, неутомимый рисовальщик, который с успехом наводнил своими рисунками все четыре стороны света. Мы расстались с ним на другом краю Европы - в Мадриде в 1846 году. Почти 12 лет назад. За это время он посетил Северную Америку, Мексику и частью Южную Америку. Теперь он возвращался из краев, куда направляюсь я, то есть - с Каспийского моря, из Тифлиса, с Кавказа. Он узнал о моем приезде и примчался сказать мне от имени д’Оссуны - нашего давнего друга из Испании, тоже узнавшего обо мне, что тот ждал меня в ту же минуту у себя, в противном случае мною займутся.

Сопротивляясь, я сослался на свою белую бархатную куртку и клеенчатую шляпу. Возражение никакого успеха не имело. Тогда я выдвинул условие: мы заедем в мастерскую Бланшара, и я посмотрю рисунки. Все складывалось прекрасно, его мастерская была по дороге. Мы поднялись на мои дрожки и отправились на Малую Морскую улицу, где жил Бланшар. Там он выложил мне целую сотню мексиканских, испанских, кавказских, турецких, русских набросков. Он только что закончил работу над русским альбомом для императрицы России. К несчастью, с нами не было Муане; нерасторопность таможни вылилась в неприятные последствия в большей степени для него, чем для меня.

После того, как все картонки - от первого до последнего рисунка - были перелистаны, Бланшар напомнил мне о моем визите его превосходительству чрезвычайному посланнику ее величества Изабеллы Второй - герцогу Оссунскому. Мы снова сели на дрожки и назвали адрес: дворец герцога Оссунского в доме Лярского на Английской набережной. Через 10 минут привратник препроводил нас в прихожую, где почести нам воздавал великолепный медведь. Он был трофеем его величества императора Александра II - очень отважного и ловкого охотника по этой части. Табличка удостоверяла, что гигантское четвероногое имело честь пасть от императорской руки. Медведь стоял, опираясь на ствол дерева с развилкой, и был в высоту, пожалуй, не менее семи футов. Он принадлежал к  сибирской породе - страшной силы, и, несмотря на кажущуюся неповоротливость, большого проворства.

Д’Оссуна совсем недавно ушел; он ожидал меня до двух часов. Я вложил свою визитную карточку в лапу медведя и отбыл.