Из Парижа в Бразилию по суше

— Именно так. К примеру, в зависимости от погоды я увеличиваю или уменьшаю дозировку пороха, что обеспечивает соответствующую дальность моего выстрела и его меткость, да и ружье при этом не изнашивается и не портится. А с вашими фабричными патронами, изготовленными заранее и по единому образцу, количество пороха при сильной жаре может оказаться слишком большим, и тогда после выстрела у вас будет сильнейшая отдача. Но того же самого количества оказывается недостаточно, если на дворе стоит холодный туман и, значит, снижается убойная сила заряда. Так что в любом случае вы не можете быть уверены в своем выстреле и никогда не сравнитесь в меткости с нашими старыми охотниками. В общем, я мог бы много чего порассказать по этому поводу, да боюсь утомить вас.

— Нет же, напротив, отважный мой Перро, рассказывайте: все, что вы говорите, очень интересно.

— Вы очень любезны, месье, но я не буду испытывать ваше терпение, добавлю лишь, что если сегодня среди наших трапперов нет таких метких стрелков, что были несколько десятков лет назад, то в этом повинно современное оружие.

Жюльен недоверчиво посмотрел на канадца.

— Именно так, месье, поверьте мне. Сегодня охотник легко заряжает свое ружье за несколько секунд и поэтому, не раздумывая, готов стрелять наугад. Он торопится, не прицеливается тщательно и палит невпопад, предпочитая сделать три посредственных выстрела вместо одного меткого. Да вот, к примеру. Раньше выдр убивали выстрелом в голову: целили в глаз, чтобы не испортить мех. А теперь, подумать только, в Нулато я видел шкурки, пробитые во многих местах, да еще с дырками, куда можно просунуть целый палец! Настоящее убийство, вот что это, скажу я вам! А то и того лучше! Появились охотники, стреляющие картечью, так что шкурка получается вся в отверстиях, словно решето.

— Послушайте, — вступил в разговор Алексей, до сих пор молча слушавший сию содержательную лекцию по баллистике. — Но ведь это же вполне естественно. Разве вы сами никогда не пользуетесь дробью?

Широкая улыбка озарила лицо канадца:

— С тех пор как я имел честь впервые взять в руки огнестрельное оружие, то есть тому лет сорок назад, никогда, месье, — слышите, никогда! — я не стрелял дробью, кроме одного-единственного раза.

— Одного-единственного? — переспросил молодой русский.

— Слово Перро! Ох, лучше бы мне было тогда и вовсе не стрелять! Этот выстрел, хотя сам он непосредственно и не принес никому вреда, стал причиной смерти огромного количества людей, а я едва не лишился собственного скальпа.

— Расскажите же нам об этом.

— Нет ничего проще. Тем более что это случилось всего несколько лет назад. В то время я охотился в двух шагах от форта Мумфорд, на реке Ситкин. Несколько дней подряд кто-то ловко и нагло грабил мои капканы. Решив разобраться, в чем тут дело, и примерно наказать вора, как-то вечером я спрятался поблизости в хижине и приготовил ружье, заряженное мелкой дробью. Вконец потеряв стыд, вероятно от безнаказанности, мой мошенник пробирается крадучись к капкану и наклоняется, чтобы вынуть оттуда великолепную куницу. Как смог разглядеть я при свете звезд, то, что подставил он мне для выстрела, отнюдь не являлось головой. Между мной и этой округлой частью его тела было шагов сорок. Нажав на спусковой крючок, я слышу крик и вслед за тем — шум продирающегося сквозь кусты человека. Потом снова воцаряется тишина… Пока все идет неплохо, правда?.. К несчастью, меня угораздило угодить в колдуна, именуемого Отцом Врачевания, который давно уже держал в страхе индейское племя чиликотов. Ленивый, не способный поймать даже сурка, прожорливый, словно росомаха, он не желал тратить время на охоту, а попросту обкрадывал наши силки и капканы, а потом продавал наши шкурки в форте, у нас же под носом. Мой выстрел, положив конец ночным похождениям проходимца, лишил его верного источника доходов и, в силу этого, внушил ему острую ненависть к бледнолицым, а что такое ненависть краснокожего, я думаю, вам объяснять не надо. Воспользовавшись своим влиянием на соплеменников, он добился объявления нам войны. Больше года индейцы цеплялись к нам, словно репьи на хвост собаки. Они дрались так, как свойственно настоящим дикарям, то есть не зная жалости и не желая идти на мир. И только когда мы наконец перебили бесчисленное множество краснокожих, ибо у нас не было причин щадить их, они немного попритихли и отступили к югу. Вот, господа, каковы оказались последствия единственного в моей жизни выстрела дробью. Лучше бы уж я выпустил пулю. Колдун был бы убит, а вы знаете поговорку: «Мертва гадюка, нет и яда»… Однако я что-то совсем разболтался. Филе готово, пора и перекусить. И неплохо бы потом хорошенечко выспаться, прежде чем завтра с рассветом отправиться к атнам с Купер-Ривер.

— К атнам, говорите вы, или к меднокожим индейцам, чьи земли простираются по другую сторону гор? — спросил Жюльен.

— Да. Если только я правильно понял объяснения местных индейцев, которых мы повстречали последними, шар, скорее всего, упал где-то там.