Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

Ежедневно сотни посетителей заполняли все его залы, кабинеты, лестницы в надежде получить какие-нибудь новости, касающиеся грядущего возвращения. Но руководители Союза советских патриотов знали столь же мало, как и простые смертные.

Советское посольство, консульство и военная миссия охотно принимали всех эмигрантов, обращавшихся к ним с теми же вопросами. Однако никаких уточнений дать не могли. Но грядущее возвращение на родину уже чувствовалось в воздухе «русского Парижа». Каждый представлял его себе, как мог и как умел. Русские зарубежники зачитывались начавшей выходить при посольстве СССР еженедельной газетой «Вести с родины». Они надеялись прочитать там какие-либо известия о форме и сроках возвращения.

И то и другое пока оставалось невыясненным. Было лишь известно, что в данное время идет репатриация белорусов, уроженцев Западной Украины и рассеянных по всему свету армян и что, после того как она окончится, будет официально объявлено о долгожданном возвращении в родные края бывших эмигрантов.

Дата 14 июня 1946 года останется в памяти у русских зарубежников как историческая.

В этот день был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении в советском гражданстве всех находящихся за рубежом уроженцев Советского Союза, утерявших это гражданство в минувшие годы и пожелавших восстановить себя в нем. Тем же указом предоставлялось право возвращения на родину всем восстановленным советским гражданам, если они этого пожелают.

Исторический для всего русского зарубежья указ был получен в Париже 20 июня 1946 года. Посольство СССР во Франции немедленно дало знать о нем Союзу советских патриотов. Это известие распространилось по «русскому Парижу» с быстротой молнии. Затрещали телефонные звонки. К тем, у кого не было телефонов, опрометью бросились друзья и близкие люди. В провинцию полетели телеграммы. Все поздравляли друг друга. Ликование сделалось общим. «Русский Париж» гудел, как растревоженный улей с пчелами.

На утро следующего дня перед зданием советского консульства, расположенного на одной из малолюдных площадей 17-го городского округа, собралась многотысячная толпа. Жители окрестных домов высовывались из окон и с изумлением смотрели на необычную для этих мест панораму.

Помещение консульства не смогло вместить и десятой доли собравшихся. Небо было затянуто тучами, накрапывал мелкий дождь. Но толпа не расходилась. Каждый хотел стать советским гражданином сегодня и ни при каких обстоятельствах не соглашался откладывать этого превращения до завтра.

Консул выходил к каждой из сменявшихся в помещении групп и давал деловые указания и пояснения, касающиеся процедуры восстановления. Процедура эта была самой простой из всех, которые когда-либо приходилось проделывать эмигранту.

Через какие-нибудь полчаса бывшие эмигранты выходили из консульства советскими гражданами, имея в кармане эту заветную маленькую «книжицу», глядя на которую Маяковский воскликнул:

Читайте!
Завидуйте!
Я – гражданин Советского Союза!

Стихи эти знакомы каждому советскому читателю, но не каждый сможет понять, какие чувства испытывал русский эмигрант, сбросивший с себя после долгих лет ожидания кличку «апатрида» и refugie russe (русского беженца), ставший в официальном порядке полноправным советским гражданином. Жизненный вихрь и собственные ошибки швыряли его из стороны в сторону на протяжении долгих лет, заносили то во Францию, то в Парагвай, то в Турцию, то в Тунис, Шанхай, Индию, Персию, на остров Яву, на все континенты земного шара и в гущу всех народов, населяющих оба полушария.

Позади – скитания, унижения, оскорбления, бесправие, безработица, нищета, одиночество, тоска.

Впереди – объятия всепрощающей матери-родины. Сейчас – гордое сознание того, что гражданское и человеческое достоинство бывшего эмигранта отныне прочно защищены маленькой «книжицей» с печатью самого мощного в мире государства, перед которым почтительно снимают шапки и Европа, и Америка.

Это было чувство какого-то радостного опьянения.

Все разговоры, письма, телеграммы, телефонные звонки «русского Парижа» были полны ликованием и поздравлениями. В затхлую атмосферу впервые за четверть века влилась струя свежего воздуха, пришедшая с родной земли.

Из консульства новые советские граждане бросились в префектуру. Никому не хотелось откладывать до завтрашнего дня замену слов refugie russe (русский беженец) в рубрике nationalite (национальность), имеющейся в удостоверении личности, новым гордо звучащим словом sovietique (советский).

Скорее уничтожить эту опостылевшую кличку – русский беженец!

Все парижские улицы, все здания и весь Париж виделись им теперь в другом свете. Вмиг исчезла собственная забитость, приниженность, сознание своей никчемности.

Совсем другим показалось в тот день новым советским гражданам и здание парижской префектуры. Сколько раз на протяжении четверти века они входили под его мрачные своды, поеживаясь от страха, зная, какие мытарства ждут их здесь!