Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

Без четверти двенадцать из недр метро появляется еще один экскурсант. Больше ждать они не будут.

Экскурсовод получает с обоих по 3 франка. Обед ей обеспечен. Все трое направляются в музей. Здесь экскурсовод покажет своей «аудитории» из двух человек много интересного: и египетские, и ассирийские древности, и искусство Китая, и мебель эпохи Людовика XIV, и полотна французских живописцев барбизонской школы. Они будут стоять перед шедеврами Рафаэля, Корреджо, Веласкеса, Рубенса, Рембрандта, любоваться японским фарфором, персидскими миниатюрами и индийскими тканями. Мы не будем их сопровождать.

Мы лучше попытаемся выяснить, как могло случиться, что подавляющее большинство русских эмигрантов, прожив четверть века рядом с сокровищницей мирового искусства всех эпох и всех народов, расположенной на территории города Парижа, прошло мимо этой сокровищницы, ни разу в нее не заглянув? Чем объясняется этот индифферентизм? Почему в парижских музеях лишь изредка можно было увидеть эмигрантов?

Я знал сотни эмигрантов, людей, казалось бы, самой высокой культуры, которые, прожив в Париже двадцать пять и более лет, не удосужились побывать ни разу ни в Версальском дворце, архитектурном чуде XVII века, ни в Луврском музее – первом в мире по богатству коллекций, ни в других художественных и исторических музеях; людей, которые за этот срок не совершили ни одной прогулки по городу с целью осмотра его архитектурных шедевров и исторических памятников. Мне приходилось часто и подолгу беседовать с эмигрантами, не прочитавшими за целую четверть века ни одной французской книги и не побывавшими ни разу ни в одном из парижских театров и ни на одной парижской художественной выставке.

Я много раз спрашивал этих людей о причинах такого непонятного безразличия. Их ответы можно суммировать примерно следующим образом:

– Когда мы жили на берегах Невы, Москвы-реки, Днепра, Камы, Дона, мы бредили Парижем, его памятниками и храмами, его выставками, театрами, музеями, антиквариатом. Мы преклонялись перед Мольером, Виктором Гюго, Эмилем Золя и другими французскими литературными «богами». Нас тянуло на французский роман, живопись импрессионистов и музыку Клода Дебюсси. Теперь мы рядом со всеми этими благами. И что же? Вместо влечения к Парижу – отталкивание от него. Образы произведений Мольера, Виктора Гюго, Эмиля Золя полностью для нас потускнели. Зато вспыхнули ярким светом другие образы: Тургенева, Лескова, Островского… Импрессионисты больше нас не трогают – нам нужны Репин, Васнецов, Айвазовский. Клод Дебюсси больше не заставит нас рыдать от восторга, как прежде. Зато от музыки Глинки и Чайковского мы возносимся к небесам. В какие версальские дворцы и луврские музеи пойдем мы сейчас со своими грязными от машинного масла ногтями, заскорузлыми руками, потрепанными пиджаками, выцветшими пальто? Что нам, «бывшим людям», делать среди наполняющей эти дворцы, музеи и театры толпы элегантно одетых, чопорных, самодовольных людей? Не для того ли идти в эти музеи и театры, чтобы ловить на себе полный презрения и насмешки взгляд природных жителей страны? Какие французские романы читать и когда читать? Где время для их чтения? Уж не после ли четырнадцати часов работы, обогащающей господ Ситроена, Рено, Пежо или Гочкисса?

Какие тут еще выставки? Какие прогулки по историческим местам? Нет! К черту Париж со всеми его музеями и выставками! Радость и счастье жизни не в Париже – чужом, нудном, холодном и бездушном, а в родных Царево-кокшайске и Тьмутаракани, в брянских лесах и на полях Северной Таврии, на берегах Днепра и Енисея, среди благоухающих садов, что цветут понад Доном, и среди елей родной тайги…

Я задержал внимание читателя на маленьком объявлении и на тех мыслях, которые возникали в свое время у «среднего» эмигранта при чтении этого объявления.

Посмотрим, о чем еще говорится на столбцах мелкошрифтной парижской хроники.

«В пятницу, ровно в 8 часов вечера, в Галлиполийском собрании на улице Фезандери заключительная лекция генерала Головина из цикла „Великая Галицийская битва“.

Присутствие всех постоянных слушателей Высших военно-научных курсов обязательно.

В тот же день в конференц-зале „Биотерапии“ научное собрание Общества русских врачей имени Мечникова. В повестке дня: профессор В.Н. Сиротинин – „О некоторых особенностях течения скарлатины у взрослых“; доктор Б.Н. Беляев – „К вопросу о лечебном действии минеральной воды «Бурбуль» при вторичных гипохромных анемиях“. Начало в 8 часов вечера».

Если вы, читатель, собрались посетить это заседание, то не ошибитесь адресом, так как в тот же день и в тот же час в другом конференц-зале другого учреждения и на другой улице состоится научное заседание Союза русских врачей с другой повесткой дня.

– Что за чепуха! – воскликнет читатель. – Разве Общество русских врачей и Союз русских врачей не одно и то же? И почему два заседания в разных местах, но в одно и то же время?