Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

Челядь, жившая в пристройках, флигелях и надворных постройках, была представлена поваром, вывезенным еще из Петербурга, камеристками великой княгини, тоже дореволюционного времени, личным шофером великого князя гвардейским офицером Апухтиным, шоферами для хозяйственных поездок, бывшими ординарцами великого князя из казаков гвардейских полков, садовником, прачками, судомойками и, наконец, личной охраной великого князя, состоявшей из «особо проверенных» генералом Кутеповым царских кадровых офицеров полковников Ягубова и Самоэлова и офицеров военного времени Жукова, Нилова, Неручева, Тряпкина. Все шестеро — из Дроздовской артиллерийской бригады, входившей в годы гражданской войны в состав деникинской, а потом врангелевской армии.

Охрана, одетая в штатскую одежду, была вооружена револьверами. На ее обязанности было сопровождать великого князя во время прогулок по громадному парку, находясь спереди, с боков и сзади него на почтительном расстоянии, дабы не нарушить иллюзию некоторого одиночества, нужного ему во время этих прогулок. Эмигрантской общественности всюду мерещилась «рука большевиков». Поэтому она настояла на создании охраны «обожаемого вождя», дабы предотвратить возможные на него покушения.

Француз на территории усадьбы был один — вышеупомянутый агент Surete Generale. Всего в усадьбе жило свыше 30 человек.

Хозяйство велось бестолково, вернее, никак не велось.

Престарелый «вождь» и великая княгиня никогда никакого хозяйства не вели и даже представления о нем не имели. Денег они не считали и не умели считать. За стол ежедневно садилось на обеих половинах вместе с гостями и посетителями не менее 40–45 человек. Мясник, огородники и молочницы из соседней деревни Сантени за всю свою жизнь не видели более выгодных клиентов, чем эти свалившиеся с неба monsieur le Grand due и его окружение. Цены они назначали произвольные, зная, что в усадьбе торговаться не станут.

Содержание всей этой оравы обходилось великому князю во много десятков тысяч франков в месяц. Свободных денег у него, можно думать, не было, но зато имелись вывезенные из России уникальные фамильные драгоценности, золото и бриллианты. Один из этих прадедовских бриллиантов был реализован летом 1926 года за 4 миллиона франков у парижского ювелира бароном Вольфом, заведовавшим финансовыми делами великого князя, о чем мне сообщили в одно из моих посещений усадьбы чины охраны, живо обсуждавшие эту усадебную «новость».

О будущем в Шуаньи много не думали: на ближайшие годы хватит, а там, после «падения большевиков», все дворцы, поместья, удельные земли вновь вернутся к «законным» владельцам…

«Николаевская» эпопея длилась около четырех-пяти лет. В конце 20-х годов великий князь умер. Паломничество эмигрантских политических деятелей в Шуаньи кончилось. Но шумиха с «весенними походами» и десантами не прекратилась.

Еще при жизни великий князь дал указание, что наследником в деле «священной борьбы против большевизма» он назначает председателя РОВСа генерала А. П. Кутепова. Уныние, в которое впали николаевцы в связи со смертью «вождя», было быстро изжито. Кутепов заявил своему ближайшему окружению, что «священная борьба» будет продолжаться «до победного конца». На этой «борьбе», как и на самой личности Кутепова и возглавлявшегося им РОВСа, следует остановиться несколько подробнее.

Осенью 1921 года Кутепов, возглавлявший тогда остатки «1-го армейского корпуса русской армии», переехал из Галлиполи в Болгарию. Однако Болгария, как я уже говорил, совершенно не была склонна поддерживать политические химеры эмигрантских политиканов, принадлежавших к «верхушке» эмиграции.

Кутепова такое положение вещей явно не устраивало.

Он считал, что вооруженная борьба против Советской власти вот-вот возобновится на русской территории, и тогда настанет момент вновь развернуть в армию «1-й армейский корпус». Военную организацию ему нужно было во что бы то ни стало сохранить.

Но в Болгарии для этого не было подходящих условий. Как-никак она была чем-то вроде глухой провинции, не принимавшей никакого участия в «большой» европейской политике. А Кутепову была нужна именно эта политика и близость к лицам, решавшим судьбы Европы. К тому же в эти годы «русский Париж» окончательно сформировался как политический центр эмиграции.

Кутепов переехал в Париж. Первой его заботой было сохранить кадры разбитой белой армии, а правильнее сказать, разбитых белых армий, так как кроме армии Врангеля за границей оказались остатки других армий — Юденича, Миллера, Колчака, Каппеля, реакционного казачества. Но как это сделать? Сохранить разбросанные по многим странам кадры в виде полков, батальонов, эскадронов и батарей было, конечно, немыслимо и по причинам политическим, и по причинам бытовым. Тогда-то и родился по мысли Кутепова РОВС — Российский обще-воинский союз. Было это в 1924 году, хотя семена для его возникновения были посеяны еще в Галлиполи.