Из писем к ближним

"Но куда же все-таки мы денем избыток хлеба? - спросите вы. - Ведь за самым широким расходованием его все же останутся сотни миллионов пудов". Я сомневаюсь, чтобы они остались без употребления. Есть лишний хлеб - в деревне играют лишнюю свадьбу, являются лишние рты. Население-при естественном порядке вещей - всегда догоняет свой хлеб и скорее перегоняет его, чем наоборот. Но допустимте, что хлеб остался, девать его некуда, что даже скотоводство поднято до возможной высоты. Пусть хлеба столько, что он почти ничего не стоит. Прямое следствие этой "беды" - то, что сократятся теперешние запашки, земля, непомерно раздутая в цене, подешевеет и сделается более доступной беднякам. Миллионы праздных рук найдут себе более приличное употребление, чем протягивание их за милостыней или для грабежа. Ведь если триста миллионов пудов хлеба остаются в стране, это все равно, как будто с народной шеи свалилось двадцать миллионов лишних едоков. То, что эти едоки англичане, немцы, французы- ничуть не легче того, как если бы они были русскими, - пожалуй, труднее. Накормить своих, не тратя на комиссии и на транзите, может быть, было бы втрое дешевле. Освободился хлеб - освободилась земля, освободились руки; народ может, передохнув немножко, избыток земли отводить под леса и пастбища, избыток энергии - на промыслы, искусства, науки. Теперь, когда изо всех сил мы вытягиваем зерно из почвы, чтобы сбыть его за границу, когда режем леса и обдираем степи, чтобы взять если не качеством зерна, то хоть количеством, мы заносим нож над нашей матерью-природой, мы подготовляем истощение стихий и вместе с ними гибель для нашего племени. Превращение хлебного вывоза могло бы положить конец или по крайней мере задержать этот страшный процесс. Оно могло бы ввести питание народное в равновесие с природой, в чем вся задача общего блага.

Замкнутое богатство

Вы скажете, что закрытие границ отразится крайне неблагоприятно на тех, кто ведет внешнюю торговлю. Коммерческий интерес, взимаемый с производителя и с потребителя, исчезнет из их рук. Я замечу, что все это очень возможно. Трудно предположить, чтобы столь крутой переворот, если мы будем принуждены к нему, прошел совершенно незаметным. Вероятнее всего, что он вызовет известное - и, может быть, существенное перераспределение коммерческих барышей. Но так как взамен потерянного хлебного рынка Россия получит свой внутренний рынок мануфактурный, то капитал - которому ведь все равно, чем ни торговать, довольно скоро приспособится к новым условиям, примет другие, внутренние пути. Некоторые отдельные лица - как всегда бывает - разорятся, многие - разбогатеют. В общем государственное богатство должно не проиграть, а выиграть, и совершенно в тех же отношениях, в каких рассчитывают выиграть англичане, устраивая замкнутую федерацию. Их доводы, весьма серьезные, как раз применимы к нашей стране; у нас тоже ведь есть все климаты, все почвы, все царства природы, все естественные области и угодья. У нас земледелие могло бы прокормить не только себя, но и горные промыслы, как последние могли бы удовлетворить все нужды земледелия. Лесной район мог бы снабжать лесом всю Россию и т.п.