Из Питера в Питер

Ребята боялись радоваться. И еще каждый день вспоминали Аркашку, почему-то его очень не хватало.

Катя предложила придумать заповеди красных разведчиков:

- В память Аркашки…

- Заповеди - нехорошо, - качнул головой Ларька, - тянет на религию.

- Ну, заветы.

- Лучше клятвы, - грустно сказал Миша Дудин. - Чтоб звучали красиво. Как Аркашка говорил… Может, если б Аркашка не погиб, нас бы до сих пор там держали…

Они сидели на верхней палубе тесным кружком. Было прохладно; чувствовалась осень. С утра шел мелкий дождь, и сейчас небо везде было серое, но непонятно откуда начало просвечивать солнце…

Прошел Володя Гольцов. Еще с памятного бунта во Владивостоке, когда он, не желая стать американским разведчиком, вместе с ребятами кровью писал «Даешь домой!» - и выбросил все американские подарки, и голодал, он не то ревновал к Ларьке, не то присматривался к нему. Из-за Кати Володя упорно цеплялся за свою иронию и пытался говорить свысока…

- Надо прежде всего дать определение, - заговорил он, приподнимая брови. - Кто это - красные разведчики? Или, если хотите, что это такое?

- Это смесь огня с железом, - тотчас ответил Миша. - Так говорил Аркашка…

- Почему огня с железом? - Брови у Володи поползли еще выше.

- Красный разведчик крепок, как железо, - отрезал Ларька.

- Ярок и отчетлив, как пылающий в темноте огонь, - тихо сказала Катя.

- Точно! - обрадовался Миша. - Аркашка так бы и сказал!

- Тогда надо записывать, - нахмурился Володя. Ему не хотелось, чтобы его оттерли из компании. - Сначала начерно, потом отшлифуем…

Он сбегал и принес свой последний блокнот, который тащил из Петрограда, потому что блокнот был роскошный, с вытесненным изображением Эйфелевой башни, подарок матери из Парижа… Катя улыбнулась такой щедрости, но Володя уже деловито записывал, требуя, чтобы ему повторили насчет огня и железа…

Около них собиралось все больше ребят, всем хотелось придумать заветы или клятвы красных разведчиков, как их придумал бы Аркашка.

- Надо насчет смелости, - подсказал Миша. - Смелости и опасностей!

- Красные разведчики побеждают опасности смелостью и опытом, - предложил Гусинский.

- Какой у нас опыт? - удивился Боб Канатьев.

- Ну, кой-какой опыт у нас есть, - быстро пожал плечами Миша, и все с ним согласились.

- Опасности - смелостью и опытом, затруднения - умом, а зло - добром, - вставила Катя.

Долго спорили насчет того, можно ли зло побеждать добром, пока Ларька не сказал, глядя на Катю:

- Добрый удар шашкой по злу - это ведь тоже добро!

Катя не стала возражать.

- Красный разведчик сознательно настойчив, - тотчас придумал Гусинский, - но не безрассудно упрям.

- Он решителен в действиях, - подхватил Володя, - в речах и спорах невозмутим.

Мише это не очень понравилось, главным образом потому, что Аркашка так бы не сказал…

- Никогда он не был невозмутим, - вздохнул Миша. - И это очень хорошо. Он говорил: воля - стальная пружина…

- Давай, - кивнул Ларька. - Воля красного разведчика - стальная пружина, готовая к напряжению и действию…

Так они посреди Атлантического океана вспоминали своего дорогого Аркашку, сочиняя заветы красных разведчиков, которые потом стали первыми заветами юных пионеров Петрограда…

Казалось, что теперь, когда они стремительно приближались к Питеру, «Асакадзе-мару» идет куда быстрее.

Только войдя в Северное море, корабль стал двигаться осторожнее. Ребята узнали, что тут еще полно мин от мировой войны; особенно опасны - блуждающие мины… Несколько раз, уже в Балтийском море, где пароходы шли строго по разминированным проходам, возникала тревога, но, к счастью, она всякий раз оказывалась ложной.

«Асакадзе-мару» вошел в финский порт Койвисто накануне подписания мирного договора между РСФСР и Финляндией. Договор был подписан 14 октября 1920 года. Но у власти в Финляндии стояли злобные реакционеры, ненавидевшие Советскую Россию. Они приютили разгромленных белогвардейцев. К ним отовсюду слетались враги Советов. И это не замедлило сказаться на судьбе наших ребят.

Койвисто был уютным приморским городком, но уж очень маленьким. «Асакадзе-мару» выглядел в нем великаном. И все-таки этот чистенький строгий порт казался почти родным, потому что до Питера оставалось сто верст… Всего сто верст! Миша Дудин уверял, что если ему позволят взобраться на трубу «Асакадзе-мару», он увидит Петроград…

В Койвисто негде было расселить восемьсот детей и весь обслуживающий персонал. С правительством Финляндии имелась договоренность, что детей отвезут в пустующие здания санаториев в Халилу, где до революции лечилась петербургская знать…

Нетерпение жгло ребят. Они просили позволить им пройти сто верст до Петербурга пешком. Круки больше помалкивали. Почему-то, едва колония выгрузилась в Койвисто, они словно отошли в сторону…

Ребята попрощались с «Асакадзе-мару», по секрету подарили всем матросам, кто хотел, красные ленточки на память. Когда же большой, знакомый корабль ушел, словно еще раз осиротели…