Из Питера в Питер

Конечно, устоять было невозможно, и они отправились втроем. И тотчас за городом почуяли весну. Нет, и здесь деревья стояли голые и снег в оврагах белел, как неживой. Но сколько же над голыми деревьями, над этим снегом летало уток! Они проносились чуть не над головами, вспархивали рядом, плавали не только на речных проталинах, но в каждой луже. А за рекой кричали дикие гуси. Над лесом тянулись вереницы журавлей и лебедей...

Мальчики с восторгом неслись по лесу, каждую секунду предлагали Смиту достойную цель, призывая его стрелять. Но он хоть и держал ружье в руках, до сих пор не выстрелил ни разу.

— Неловко, — растерянно улыбнулся он ребятам. — То будет не охота — бойня... Какой богатый край!

Он прислушивался к каждому звуку и говорил с нежностью:

— Дикие гуси... А это зовут журавли.

— Кого?

— Наверно, отставшего. Или радуются знакомым местам.

Он показывал им следы волка, лисицы, дикого кабана... А на заячьи следы не стоило обращать внимания, потому что зайцы, как утки, то и дело выскакивали где-нибудь рядом и не очень-то пугались, с любопытством рассматривая охотников.

— Говорят, их тут раньше не ели, — усмехнулся Ларька. — Небось теперь едят.

— Хотите зайчатины? — спросил Смит. — А сумеете приготовить?

Ребята переглянулись, но даже Аркашка не решился брякнуть, что справится с таким делом...

Тут было словно другое царство, не человечье, а утиное, журавлиное, заячье, может, и волчье. И хотя мальчики совсем не разбирались ни в следах, ни в звуках, им вдруг показалось, что здесь все понятнее, чем у людей. А Майкл негромко пояснил:

— Это лапа лисицы. Смотрите, какой свежий след. Тут она кралась, а тут прыгнула! Рядом — лапа утки. Похоже, лисица позавтракала утятиной...

Потом он предложил Ларьке попробовать дойти с завязанными глазами до старой сосны, стоявшей отдельно, на пригорке.

— Чего тут идти? — усмехнулся Ларька. — Шагов шестьдесят, ну, семьдесят...

— Если дойдете, — вежливо сказал Смит, — отдаю вам на целый день ружье, будете охотиться, как хотите...

— Давайте лучше я! — огорчился Аркашка.

— Потом — вы.

— Потом не будет, — весело сказал Ларька, и с завязанными глазами зашагал прямо к сосне.

Он шел уверенно, высоко поднимая ноги, и Аркашка сердито думал, что опять повезло Ларьке, а не ему. Но тут начало твориться что-то непонятное. Ни с того ни с сего Ларька стал загребать вправо. Аркашка, недоумевая, взглянул на Смита. Тот жестом велел молчать. А Ларька, посвистывая, уверенно шагал вперед, и все дальше уходил от сосны. Наверно, он считал шаги, потому что, отмерив шагов полтораста, стал идти потише... Тогда Майкл сказал:

— Снимите повязку!

Ларька сорвал, повязку и обалдел. Он стоял совсем недалеко от Майкла и Аркашки, спиной к сосне. Двигаясь, он описал почти полный круг.

— Дайте я! — немедленно потребовал Аркашка.

Он заранее торжествовал. Наконец-то утрет Ларьке нос. Пошел не спеша, вразвалочку, совсем не чувствуя, что так же, как и Ларька, отклоняется вправо...

Смит объяснил расстроенным мальчикам, что так получается у всех людей, кроме тех, кто научился ориентироваться в темноте.

— А вы умеете? — тотчас спросил Ларька.

Смит молча протянул ему шарф, чтобы завязать глаза. Ребята тщательно, сложив шарф в четыре слоя, завязали, проверили, нет ли щелок, велели опустить руки и не поднимать.

Но все равно, не сбиваясь ни на шаг в сторону, Майкл прямо подошел к сосне и положил ладонь на ее шершавый, мокрый ствол.

Конечно, и Аркашка и Ларька захотели немедленно научиться.

— Это умеют все разведчики, — кивнул Майкл.

Ларька и Аркашка быстро переглянулись.

— Какие разведчики? — спросил Аркашка.

— Скауты, — торжественно произнес Майкл. — Разведчик — по-английски скаут, забыли?

— Ах, скауты... — с откровенным презрением протянул Ларька.

Ему тотчас припомнился тот самый дом, рядом с дворницкой, где чуть не все мальчишки из приличных семейств были скаутами.

Но Смит ничего не заметил. Неожиданно он сказал:

— Через месяц мы все выезжаем на озеро Тургояк. Будем жить дикарями. Потребуется ваша помощь.

Услыхав, что опять куда-то ехать, ребята поежились. Ларька, не глядя на Смита, спросил:

— Далеко ехать?

— Километров за семьсот.

Они совсем пригорюнились. Смит улыбнулся:

— Но на запад! Ближе к дому! — и, останавливая все их вопросы, добавил: — Сейчас я все-таки подстрелю зайца. Мы попробуем его зажарить... Тогда и поговорим.

Но разговора не вышло. Они не понимали друг друга. Смит сердился, требовал послушания, хвастал своим опытом, знаниями... А Ларька жалел только об одном: со Смитом ему не справиться...

23

В Петропавловске несколько приоделись и учителя. Только Николай Иванович по-старому ходил в солдатской шинели и потрепанном картузе. С этого все и началось.