Из плейбоя в романтики

В сочетании с фланелевой рубашкой оверсайз и сарафаном, который был подарком слишком большого размера для Эмили, Марлоу все равно сумела придать наряду вид загородного образа, придуманного каким-нибудь нью-йоркским модельером. Лоу поправил широкую лямку рюкзака, перекинутого через плечо.

— Ты увидишь.

Она хмыкнула:

— Эта фраза доставила мне много неприятностей прошлой ночью, если я правильно помню.

Неприятности, да. Неприятности для них обоих. Ужас, когда он проснулся один. Прилив облегчения, когда увидел, как она стоит на коленях на полу в его гостиной и что-то настойчиво шепчет Лейле. Одна ночь, проведенная вместе, и ее присутствие уже будоражило его так сильно. Был ли целый день с ней лучшей или худшей идеей, которая когда-либо приходила ему в голову, еще предстоит выяснить.

Марлоу замерла рядом с ним, все ее тело напряглось. Перемена в ее поведении была такой резкой, что он прошел несколько шагов без нее. Он проследил за ее взглядом и увидел, что она наблюдает за двумя лошадьми, привязанными к забору.

— Эй, — сказал он, отступая, — что не так?

Она решительно покачала головой:

— Мне неуютно рядом с лошадьми.

— Но ты же играла в поло.

— Раньше. Я и близко не подходила к лошади с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

— Как только ты сядешь в седло, сноровка вернется.

— Нет, — настаивала она, — этого не будет. И не говори мне, что это как езда на велосипеде, потому что велосипеды не паникуют и не калечат тебя.

Лоу на мгновение увидел испуганную девушку за твердой, как мрамор, непроницаемой маской, которую она повернула к миру. Он стоял неподвижно, не двигаясь ни к ней, ни к лошадям.

— Что произошло?

Марлоу прижала руки к груди:

— Собака выбежала на поле и напугала мою лошадь, Гэтсби, во время полуфинала среди юниоров, и она меня сбросила. Я сломала три ребра, и меня чуть не затоптали. Мой отец продал Гэтсби на следующей неделе.

Она наградила сердитой улыбкой, смаргивая слезы. Лоу с трудом сдержал злость, чтобы не обматерить Паркера Кейна.

— Мне очень жаль. Позволь рассказать тебе об этих лошадях, и, если потом ты вдруг решишь, что по-прежнему не хочешь иметь с ними ничего общего, я позволю тебе вместо этого сесть за руль «Шалуна».

— У этой лошадки даже есть имя? — недоверчиво спросила она.

Он проигнорировал колкость.

— С белым пятном на носу, настоящая красавица — Розмари. Она была каретной лошадью в Филадельфии, прежде чем у нее развился артрит, и ее сдали. Большой парень — это Кориандр. Он был тягловой лошадью в общине амишей на севере штата, но теперь пенсионер. Я купил их обоих на аукционе.

— Ты просто полон решимости разрушить мое недоверие по отношению к животным, не так ли?

Марлоу глубоко вздохнула, расправила плечи и гордо приподняла подбородок. Лоу держался на шаг позади, давая ей пространство, если она решит отступить. Она обошла Розмари стороной, медленно приближаясь, стараясь ничем ее не напугать.

— Доброе утро, — мягко сказала Марлоу, предупреждая лошадь звуковым сигналом.

Каштаново-коричневые уши Розмари повернулись назад, когда она склонилась к плечу, глазом с длинными ресницами рассматривая незнакомку. Марлоу рискнула подойти ближе, медленно протягивая руку.

— Погладь ее уши, — сказал Лоу. Сунув руку в карман, он достал несколько мятных леденцов и протянул их Марлоу. — А это взятка.

Розмари толкнула Марлоу в плечо, но так нежно, что Лоу с трудом скрыл удивление. Поразительно, что животные сразу чувствовали характер человека.

— Знаешь, это ужасно для твоих зубов, — сказала Марлоу притворно-осуждающим тоном, разворачивая конфету и протягивая ее на ладони.

Лошадь накрыла конфету губами и захрустела. Кориандр поднял голову и посмотрел на Лоу поверх холки Рози, явно обделенный.

— Ты не будешь против, если я пойду и поделюсь с Кори?

— Да, — сказала Марлоу, поглаживая пальцами шелковистое место за ухом лошади.

Лоу провел рукой по боку Рози, когда он подошел к ней сзади, чтобы дать несколько мятных леденцов Кори. Взглянув в сторону, Лоу увидел, что Марлоу теперь стоит прямо перед Розмари, нежно поглаживая неровную белую линию, которая тянулась от ее лба к ноздрям. Затем кобыла сделала то, чего Лоу никогда раньше не видел. Подняв голову, Розмари положила шею на плечо Марлоу, поворачивая морду до тех пор, пока не прижалась к ее спине. Они стояли так в тишине, прерываемой только пением птиц и шумом ветра в кронах деревьев. Лоу был настолько очарован, что почти вздрогнул, когда Марлоу заговорила.

— Я хочу попробовать, — сказала она.

Подойдя к столбу, Лоу отвязал Розмари и перекинул поводья через основание седла, прежде чем удлинить стремена.

— Нужна какая-то помощь?

Изогнув бровь, она обхватила пальцами седло, вставила носок резинового сапога в стремя и приподнялась с той отработанной грацией, которую он ассоциировал с эльфийскими воинами в фантастических романах, которые читал в детстве.

— Думаю, это «нет». — Он освободил Кори и сел в седло.

— Он, должно быть, отчасти клейдесдайль, — заметила Марлоу. — Метр восемьдесят, примерно?