Из плена... в плен (СИ)

  Парень же поднял руку и осторожно провел вдоль белой прядки, заставляя меня запоздало вспомнить, что, рассчитывая на уединение, так и не повязала с утра на голову родную косынку, а в любимых васильковых глазах светилась такая нежность, что дыхание невольно сбилось, и я замерла, боясь спугнуть это мгновение. 

  Шуа нахмурился своим мыслям, убрал руку и продолжил:

  - Понимаешь, - и опять плен васильковых омутов, - у меня нет дома. Всю жизнь я провел в приюте и Академии, стремясь стать офицером и я им стал. Я не знаю другой жизни кроме той, как быть военным. Моим домом сначала была комната на базе Академии, затем - каюта на крейсере... 

  Шуа опять потер свой шрам.

  - Но... Сейчас я чувствую, что мой дом там, где ты. Ты для меня семья и даже больше, чем ребята.

  Теперь шероховатая ладонь парня нежно коснулась моей щеки, а его глаза шарили по моему лицу, подмечая малейшие черточки, любуясь и запоминая. 

  В эту минуту я отчетливо поняла - разлуке быть. Он сам сказал, что военный в первую очередь и вся его жизнь это руководить экипажем крейсера. 

  Шуа неожиданно для меня перетянул мою тушку к себе на колени и крепко обнял. А что я? Я замерла, наслаждаясь такими нежными и сильными объятиями. Руки сами потянулись, обхватывая сидящего парня за талию. Уткнулась лицом в плечо парня, вдыхая запах любимого тхаша. 

  - Хочу, что бы ты запомнила, - проговорил Счастливчик, укачивая меня и прижавшись губами к волосам, - что где бы я ни был, я всегда вернусь домой, к тебе и только к тебе. 

  И тишина. И только наши тела, что слились в невинных объятиях, наслаждаясь минутами, доставшимися нам сегодня, а что там будет завтра, кто знает? Главное, что сейчас он рядом со мной.

  Сама не заметила, как уснула на коленях парня под мерное укачивание. 

  *** 

  Солнце почти скрылось за горизонтом, скользнув своими лучами в прощальном жесте по причудливым изгибам двух красавцев крейсеров, что уже были готовы подняться в воздух с личного аэродрома Наместника системы Шурта. Ветерок, заигрывая, обнимал мою застывшую фигуру, старясь приподнять подол плаща, в который я куталась, пытаясь укрыться от его холодных резких порывов. Казалось, холод проникал не только под одежду, он доставал до самых глубин моей души, застывая там кристалликами льда, с каждой минутой оковывающего ее еще больше в непроницаемый панцирь.

  Только одна мысль - вот и все.

  Прошли те несколько дней, проносясь кометой по жизни обитателей дворца, что понадобились для урегулирования вопросов по сотрудничеству между, теперь уже, союзниками. Сегодня делегация из соседней системы покидает гостеприимную резиденцию Ардэна. С ними улетает и капитан Кортэ, что застыл напротив меня, внушительной фигурой, затянутой теперь в черную форму, как я узнала, объединенной коалиции Земного Союза и Леории. Взгляд скользнул по таким ставшими родными чертам Шуа, подмечая нахмуренные брови и поджатые губы, задержался на светлых прядях парня, где игрался все тот же ветер-озорник. В глаза старалась не смотреть, рискуя утонуть в васильковом омуте.

  Тяжело прощаться, если наперед не знаешь, даст ли вам судьба возможности не то, чтобы быть вместе, а даже просто увидеться. Война - она всегда война, где бы и как бы не велись ее действия, не всегда оставляет шанса на новую встречу.

  Гулко сглотнула, стараясь избавиться от кома в горле, что не давал свободно и полной грудью вздохнуть.

  - Эль, - в голосе парня смешалось все: сожаления и горечь, боль и нежелание расставаться. - Ты же понимаешь...

  Конечно, я понимала, что ставить свои желания на противоположную чашу весов, где на другой - судьба целого Сектора, эгоистично. Поэтому и молчала, хотя хотело закричать и вцепиться в парня мертвой хваткой, не позволяя ему отправиться туда, где возможно оборвется его жизнь. Как же я теперь понимала его чувства, когда он также молча, пусть и под скрип собственных зубов, но отпускал меня на задания.

  Боги, где взять сил. Отпустить. Поверить. Дождаться.

  - Эль, я вернусь, - как будто прочитал мой мысли.

  Кивнула.

  На стоящих от нашей пары в стороне остальных участников проводов, старалась не обращать внимание, и не замечать сочувствующих взглядов как улетающей, так и провожающей сторон.

  Подняла глаза, чтобы еще раз попасть в плен, утонуть, раствориться в глазах любимого, где плескалось такое же отчаяние, как и в моих.

  Шуа сделал несмелый шаг, заключая мое лицо в объятия своих ладоней. Большие пальцы нежно погладили скулы. Васильковый плен не отпускал ни на секунду. В их глубине зажегся огонек решимости.

  Парень наклонился, и мои губы обожгло тепло его, твердых и мягких одновременно, губ. Нежная ласка коснулась сначала нижней, потом верхней губы, а я забыла, как дышать. Столько невообразимой трогательности было в этих движениях, как и ладонях, что так и не отпустили мое лицо. Я не могла насытиться этим первым в моей жизни поцелуем. Так хотелось прижаться к губам парня сильнее, неистовее.

  Будто прочитав мои мысли, нежность сменила страсть, поглощая, сминая мои губы в попытке навсегда оставить незримый след целующего меня парня, выжигая в моей душе клеймо принадлежности.