Из-под глыб (Сборник статей, Часть 2)

Не нужно большой проницательности, чтобы уловить черты сходства этой картины с тем идеалом "социалистического переустройства мира", к которому стремится современный марксизм. Последний лишь оспаривает возможность осуществления этого идеала при капитализме. Кроме того, характеристика новой "личности" у теоретиков "научного" общества должна обладать, с точки зрения марксизма, одним очень существенным изъяном, а именно отсутствием идеологического компонента, который, как показал опыт, очень небесполезен для успешного осуществления "регулятивной" функции, и при этом счастливым образом не противоречит "научному духу", поскольку, как известно, марксистская идеология тем и отличается от "традиционных", что она "единственно-научная". Соответственно в обществе должен существовать научно-идеологический регулятор, перед которым, конечно, придется потесниться политически-наивной технократии. Прозрачно маскируемая "конвергенция" социализма и "технологизма", принимающая сейчас все более открытые формы, не случайна и опирается на их еще не вполне распознанное духовное сродство. Сцилла и Харибда всегда найдут общий язык для переговоров, как потому, что они - одной породы, так, в особенности, и потому, что у них есть общий враг. Как имя этому врагу? Провозвестники нового универсального общества никогда не произносят его вслух, может быть, отчасти потому, что для многих из них оно остается неясным, а может быть, потому, что назвать его открыто значит для них проиграть свое дело. И все же... Мы видели, что "новое общество" планирует исчезновение личности в традиционном смысле слова, выясненном нами выше. Ее место должен занять стерильный "общечеловек", лишенный всякой качественной определенности, разумный атом с рационально планируемым социальным повелением. Мы видели, что "новое общество" стремится упразднить все прежние, "неоптимальные" типы человеческих общностей и в первую очередь нации, препятствующие общемировой регуляции жизни человечества. (Упразднение религии, "магического мышления", как главного источника иррациональных переживаний, подразумевается само собой.) И чтобы светлое поле разума никогда не омрачалось тягостными воспоминаниями об этих ненужных человеку вещах, "новое общество" предполагает уничтожить историческую память, сделать историю несуществующей. Перед нами - стройный план разрушения иерархии христианского космоса, план превращения человечества в бескачественную сплошность. Но безличное, бесструктурное, бесформенное бытие невозможно. Лишаясь этих свойств, оно самоуничтожается, превращается в небытие. "Дух самоуничтожения и небытия" - вот имя истинного двигателя и регулятора "общечеловеческого прогресса" без Бога и человека, вот кто прячется под благообразной личиной "универсализма", беспощадно насмехаясь над обманутыми им "общечеловеками". Под разными кличками появлялся он в истории, неизменно творя свою разрушительную работу, но не раз его опознавали, и ему вновь и вновь приходилось маскироваться, потому что его могучим противником была сама ЖИЗНЬ. В России его узнал и назвал Достоевский, однако прогрессивное общество не поверило ему, объяснив его ясновидение "реакционностью", и это неверие дорого обошлось России. Дорого обошлось оно и остальному миру, в котором были свои пророки, но их, если и не побивали камнями, то в лучшем случае считали эксцентричными безумцами - и не принимали всерьез. Но вот - все пророчества сбылись; здание, веками возводившееся на "разумных основаниях", оказалось непригодным и страшным жильем; "храм общественности" (выражение Милюкова), к ужасу своих архитекторов, обернулся местом массовых человеческих жертвоприношений, хорошо оборудованной пыточной камерой во славу Будущего. Обнаружилось, что эта длящаяся постройка - имеет свою собственную цель, не совпадающую с горделивыми планами строителей, и что сами они - всего лишь бессознательные пассивные орудия осуществления этой неведомой им цели. Цели разрушения человека и основ его человеческого бытия. Такова реальная цена, которую вынуждено платить - и отчасти уже заплатило - человечество за свое отвлеченное механическое единство. Этот итог все отчетливее сознается и религиозной, художественной, философской мыслью XX века; однако сфера распространения и усвоения ее выводов ограничена как извне (мы подразумеваем явные и неявные способы ее подавления), так и - главным образом, - изнутри самого современного человека. Здесь она вязнет в толще стереотипов, заменяющих современному человеку сознание, стереотипов, устойчивость которых поддерживается ежечасно всевозможными средствами массовой информации. Подавляющее большинство людей живет во власти какого-то вымученного и одновременно инфантильного оптимизма, который быстро сменяется пароксизмами страха, но еще быстрее восстанавливается. Нет опаснее ошибки, чем смешение этого безвольного, бездумного, безответственного "оптимизма" с неистребимой в человеке жаждой жизни. Тут действует противоположный закон, столь же древний, как закон самосохранения, - закон саморазрушения жизни, действует прикровенно, лукаво, но от этого не менее губительно. Однако это не внеличная сила, не могущественный Рок, правящий человеком независимо или против его воли. Действовать он может только с согласия личности ему подчиниться, только благодаря ее свободному выбору. И то, что многие люди в наш век настаивают на своем праве не быть личностью, то есть отрицают свободу и, следовательно, ответственность за происходящее, не только ничего не меняет, но говорит лишь о том, что они уже уступили этому закону, уже дали согласие на конечное самоистребление бытия. Рационалистическая утопия универсализма, опирающаяся на иррациональную веру в прогресс, - не просто безобидное заблуждение, которое может быть преодолено на путях разума. Это - продукт разложения целостного самосознания личности, результат отречения ее от истинных корней всякого бытия, симптом опасного духовного заболевания, несущего ей гибель. Осуществление этой утопии приводит не к повышению уровня бытия, как кажется ее адептам, а к его понижению, разрушению, в конечном счете уничтожению.