Из-под лжи

Смута, поднятая изменой генералитета армии и генерала Данилова в том числе, разметала Императорскую Россию в клочья, и Данилов хотел, рвался оправдаться, силился показать, доказать, что в дни отречения, а Данилов присутствовал на всех переговорах Императора с Рузским, Гучковым, Шульгиным, "не было ни измены, ни тем более предательства" (10, с. 444). Слова Государя Николая Александровича "кругом измена, и трусость, и обман" бередили совесть многих предателей. И, чтобы снять с себя обвинение в тяжком преступлении, Данилов утверждает, что отречение Государя было добровольным, потому что, во-первых, "с ночи на 1 марта в царских поездах не существовало настроения борьбы и в ближайшем к царю окружении только и говорили о необходимости "сговориться с Петроградом", во-вторых, начальник Штаба Верховного главнокомандующего Алексеев, равно как и главнокомандующие фронтами вовсе не понуждали Государя к отречению, они лишь представили "честно и откровенно свои мнения на высочайшее воззрение" (10, с. 432, 444), и ни слова о наглом предложении изменника Рузского Царю – "сдаться на милость победителя", напротив, Данилов сетует, что "людская клевета и недоброжелательство пожелали превратить честного и прямолинейного генерала Рузского в недостойную фигуру распоясавшегося предателя" (10, с. 433).

Данилов лжет, что генералы Алексеев и Рузский, и он, Данилов, лишь "присоединились" к мысли об отречении, "высказанной по этому поводу М.В. Родзянкой", а Алексеев "передал ее на заключение командующих фронтами". На самом деле телеграмма Алексеева командующим содержала вопрос с уже подсказанным ответом: "Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения". Впрочем, в воспоминаниях А.А. Брусилова есть еще одна интересная подробность "запроса" Алексеева к главнокомандующим: "Временное Правительство ему объявило, что в случае отказа Николая II отречься от Престола оно грозит прервать подвоз продовольствия и боевых припасов в Армию, поэтому Алексеев просил меня и всех главнокомандующих телеграфировать Царю просьбу об отречении" (12, с. 260). Поскольку Брусилов в своих воспоминаниях не оправдывался за отречение (он писал их в 1922 году для большевиков), можно доверять этому свидетельству о преступном шантаже Алексеевым главнокомандующих фронтами, И, прислав эти изменнические "воззрения", "невинный" Алексеев следом шлет "проект манифеста на случай, если бы Государь принял решение о своем отречении в пользу цесаревича Алексея" (10, с. 442). А Рузский спешит заставить Государя поверить в безвыходность положения, лжет о движении на Псков броневых автомобилей с восставшими солдатами, лжет о восстании гвардейских полков, посланных Императором на усмирение Петрограда (это генерал Алексеев запретил генералу Иванову, которому Царь лично приказал идти на Петроград, выполнять приказ Монарха). Рузский пытается запугать Царя возможным кровопролитием в Царском Селе, тем что Москва охвачена революцией…

Но главное, что придумали себе в оправдание заговорщики, и Данилов в том числе, стремясь подчеркнуть официальный характер происшедшего, а не насильственное закулисное выкручивание рук Императору, – ложь о том, что Государем был составлен и подписан Манифест об отречении от Престола.

История с так называемым Манифестом об отречении Государя Николая II крайне запутана всеми свидетелями этого страшного для России события именно потому, что все они соучастны в клятвопреступлении, в насильственном сведении Императора с Трона. Пленившим Государя во Пскове изменникам-генералам и думским масонам нужно было добиться от Царя именно манифеста об отречении, чтобы создать видимость добровольной сдачи страны революционерам. Причем манифест задумывался заговорщиками с передачей власти наследнику – маленькому Алексею Николаевичу, которого легко потом устранить, заменить, наконец, уморить, сославшись на неизлечимую болезнь ребенка. Николаю Александровичу была памятна судьба царевича Димитрия, якобы наткнувшегося на нож в припадке болезни. Государь ломает масонский "сценарий" переворота, заявив о передаче Престола брату Михаилу. Государь намеренно поступает противозаконно, имитируя передачу Царской власти, минуя законного Наследника. Он легко соглашается подписать незаконный документ, который все "свидетели отречения" называют "Манифестом", но который на самом деле представляет собой телеграмму в Ставку единственному адресату – генералу Алексееву. Текст этой телеграммы под видом Манифеста торжествующий Алексеев спешно разослал в войска, и трагедия Армии в том, что она не услышала призыва Государя к войскам – спасти Трон.