Из-под пяты веков

Крыша была так удачно сложена, что через нее не проникала ни одна капля воды. Зато в

стенах было много продухов1 для ветра. Пол заменяла каменная земля.

Распрямиться в «избе», не рискуя разбить голову о крышу, нельзя было даже Яшке.

Сидеть же и лежать – двум человекам хватало места.

Но Яшка был рад, что нашлись хотя такие удобства.

– Хорошо, – сказал он деду, – не мочит. От ветра тоже немного закрывает. Захватить бы

шкуры оленьи с собой да подостлать под себя – совсем хорошо бы было.

– Ты вот что, – засуетился Ефим, – разводи огонь, а я схожу с чайником за водой. Где-то

тут недалеко ручеёк бывал. Перед сном-то да с устатку хорошо чайку выпить.

При входе в избушку лежало два плоских камня одинаковой приблизительно высоты.

Камни мешали влезать в покой, но были удобны как подставка для чайника. Яшка сообразил

1 Продухи – отверстия.

это и разложил огонь между камнями.

Ефим принёс чайник с водой и поставил его на кромки камней. Огонь приходился как раз

под дном чайника.

– Тут тебе – печь, тут тебе – стол. Всё из двух камней, – посмеивался Ефим.

Он был доволен, что очутился здесь. Кипячение чайника на огне, а не в печке

напоминало ему прошлую жизнь в чуме.

Утомлённые греблей, крепко спали Ефим и Яшка. Малица тем и хороша, что в ней и

тепло и сравнительно мягко, когда лежишь на камнях, на земле или на полу: густая шерсть

оленьих шкур заменяет матрац. Ненцы к тому же не избалованы пуховиками. Особенно

ненцы-новоземельцы.

Через продухи в стенах сочилась уже предрассветная белёсая мгла, когда проснулся

Ефим.

– Вставай, Яков. За дело браться пора, – толкнул он внука.

Яшка сел. Стер кулаками остатки сна с глаз. Выглянул через ничем не прикрытый вход

на улицу – хотел узнать, что делается на небе и на море.

Как и вчера, небо было серое, в облаках, а в океане вода казалась замёрзшей – так она

была спокойна.

Совсем полез Яшка из «избы»: надо же было хорошенько рассмотреть облака и по ним

угадать, будет сегодня ветер или не будет.

Не успел он, однако, высунуться и наполовину, как недалеко от берега, над водой, на

секунду показалась круглая голова, напоминавшая человечью.

Яшка быстро нырнул в «избушку».

– Нерпа ли, заяц ли около берега!

Оба взяли винтовки и вылезли из каменной норы.

– Свистни хорошенько, скорее покажется, – советовал Яшке Ефим.

Яшка знал любопытство тюленьего племени и не заставил себя просить.

Над водой снова всплыл темный шар.

Ефим выстрелил. Гулким многократным эхом раскатился выстрел в горах. На куски

разорвало мертвую тишину.

Темный шар скрылся под водой. Но Ефим знал, что пуля попала по назначению: круги на

воде расходились только от того места, где скрылась голова зверя, а следов от пули не

осталось. Сказал поэтому Яшке:

– Обранил.

У Яшки винтовка наготове. Он хочет добить зайца и подбегает к самой воде.

Но вторично стрелять не пришлось: через несколько секунд зверь всплыл над водой

безжизненной, тёмной массой.

– Заяц, дед, заяц!

Быстро подбежал Яшка к лодке. Пригнулся, чтобы плечом толкать ее с берега,

поднатужился.

– Е-гэ-е!

Не мог сдвинуть лодки: за дно её крепко цеплялись острые камни.

Дед подошел к другому концу лодки.

– Охо, бери!..

Шуршание камней. Плеск воды...

– Я один, дед! Ты не ходи, – крикнул Яшка, отталкивая ногой лодку от берега.

– Тяжело одному.

– Ничего-о-о!

Несколько ударов вёслами – и тёмное тело зайца уже рядом с правым бортом лодки.

Бросив весла, Яшка шагнул в корму. Там, в корме лодки, всегда у каждого

промышленника есть верёвка. Один конец веревки привязан к лодке, а на другом конце

болтается железный гарпун. Поднял Яшка острый гарпун и с силой бросил его в зайца.

Железо впилось в мякоть заячьей спины.

– Вот так! – похвалил себя Яшка. Уселся опять в весла и к берегу.

Кольцо за кольцом, как развёртывающаяся тонкая змея, выползала веревка через корму

лодки в воду. Скоро под носом лодки зашуршали береговые камни. Дед Ефим, стоявший на

берегу, уцепился за борт лодки, когда выползло из лодки последнее кольцо.

У Яшки сверкали зубы, блестели глаза. Крикнул деду:

– Большущий заяц! Ты подержи лодку, а я сейчас притяну его к берегу.

Ухватился одной рукой за верёвку и пошёл на берег.

Одной ногой стоял уже на берегу, когда веревка дернулась из его руки. Не сообразив, что

случилось, он только крепче сжал руку с верёвкой и в ту же секунду полетел на дно лодки. А

сама лодка, как какое-нибудь живое чудовище, рванулась с берега на воду.

Ефим не успел вовремя разжать пальцы, сжимавшие перекладину в носу лодки, и вслед

за лодкой – головой вперед – нырнул в воду.

Яшка здорово стукнулся затылком о борт лодки и потерял сознание.

– Почему я лежу в лодке?.. И почему так громко кричит дед? – начал он разговаривать

сам с собой, когда глаза его обрели способность видеть, а уши – слышать.

Дед между тем всё кричал и кричал:

– Яков! Яков! Яков!.. Стреляй!..

Яшка быстро сел...

Лодка неслась в глубь залива.

Под лодкой от быстрого хода бурлила вода.