Из-под снега (СИ)

Вильяра поднесла поближе светильник. Задумчиво, неторопливо разглядывала найдёныша, водила по его телу кончиками пальцев. Кузнецу мало дела было до их странной добычи, он любовался мудрой, всегда прекрасной и желанной. Однако обратил внимание: раньше безволосая кожа чужака была почти такой же светлой, как у самих охотников, теперь чуть посмуглела, приятно оттеняя снежную белизну тела Вильяры. Чёрная кровь отогрелась, побежала по жилам?

Женщина поставила светильник в нишу стены, подмигнула Лембе:

-- Вот теперь, кузнец, пора смотреть.

-- А не повредит ли тебе его семя? Если, ты говоришь, звери отравились бы мясом?

-- А я -- мудрая. Могу хоть целиком его сожрать, ничего мне не будет. Впрочем, именно семя у него, я думаю, не ядовитое, -- рассмеялась женщина. -- Какой же ты, Лемба, заботливый и предусмотрительный. За то ценю, за то люблю...

Сказала, и нежно коснулась губами губ другого мужчины. Пока не поцелуй, приглашение к поцелую. Чужак глубоко вздохнул, лицо из расслаблено отсутствующего стало мрачным. Узкие брови сошлись, челюсти сжались, по всему телу пробежала дрожь. Мудрая пропела заклинание, её горячие ладони затанцевали над кожей чужака, ласково взъерошили короткие чёрные волосы. Мужчина приоткрыл глаза. Тоже чёрные, кто бы сомневался! Совершенно пустые, бессмысленные. Колдунья снова приникла к его губам: жадно, требовательно. Он не сразу, но ответил на поцелуй, руки неуверенно потянулись обнять. Пальцы, губы, язык Вильяры ласкали найдёныша, его тело реагировало, как должно. Вот уже колдунья насела сверху, плавно задвигалась вверх-вниз. Страстные стоны чужака вплелись в её тихое урчание, пальцы легли на белоснежные бёдра, стали задавать ритм. Кузнец сравнивал стати новой игрушки Вильяры со своими собственными, и посмеивался. Подумал, мудрая расшевелит кого -- или что -- угодно:

-- Ты на сосульки не пробовала надеваться? Или на сухие сучья?

-- Не интересно... Лемба, не мешай, подожди своей очереди...

Согласное, ускоряющееся движение двух тел, рычание, вскрики. Белые волосы по хребту Вильяры встала дыбом, женщина выгнулась, откинула голову назад, огласила комнату ликующим кличем.

Соскользнула с чужака, гибко склонилась к его лицу, заглянула в глаза. Пустота из них ушла, но не было там и удовольствия мужчины, только что излившего семя в прекрасную женщину. А что было, в такой непроглядной черноте не различишь. Мудрая вроде бы чувствовала смятение, страх, тоску, но не была уверена. После беседы с Нельмарой она готовилась ко всяким сюрпризам.

Чужак мгновенно -- взгляд опытной охотницы едва уловил движение -- перетёк подальше от неё, в угол. Лицо так же быстро стало очень собранным. Он резко спросил что-то. Повторил вопрос, видимо, на нескольких языках. Языки были Вильяре незнакомы, но смысл понятен: "Где я? Кто вы?". Это мало походило на поведение младенца или крепко стукнутого по голове, но пока чужак не нападал, и ладно. Вильяра пропела заклятие понимания, дунула в сторону чужака, как будто сдувая пух с ладони.

Указала на кузнеца:

-- Мастер Лемба, кузнец, твой хозяин. Он подобрал тебя в снегах по дороге с ярмарки и отогрел. Ты в его доме.

Приложила ладонь к своей груди:

-- Мудрая клана Вилья, Вильяра.

Показала на найдёныша:

-- Нимрин, новый младший слуга мастера Лембы.

Колдунья чётко, медленно выговаривала слова, точно зная: под действием заклятия звуки и смысл сольются в голове чужака воедино, он всё поймёт и запомнит.

-- Повтори!

-- Кузнец Лемба, мудрая Вильяра, -- заминка, злой взгляд исподлобья. Уши из смешных круглых стали вдруг почти как у настоящего охотника. Чужак буркнул что-то на своей тарабарщине, помотал головой из стороны в сторону.

Вильяра властно повысила голос:

-- Ты -- Нимрин. Нимрин -- это ты. Повтори!

Чужак ещё раз, резче, помотал головой, в зрачках зажглись жёлтые искры. Колдунья, сменив тон, вкрадчиво промурлыкала:

-- Нет? Не нравится? Так назови нам своё имя, дом, клан, и будем величать тебя правильно.

Вот тут стало очевидно, что найдёныш далеко не в порядке. Яростное сверкание глаз и злобный рык не могли обмануть мудрую. Будто чёрный зверь скалил зубы из ямы, крепко сидя на кольях.

-- Не хочешь говорить?

Помотал головой.

-- Не можешь?

Заминка, тот же жест.

-- Не помнишь?

Кивнул.

-- Да? Ты сам не помнишь? Вот и мы не знаем, кто ты. Если вспомнишь, или родня найдёт тебя, будет тебе имя, а может, и почёт с уважением. Но пока станешь жить здесь, отрабатывать свою похлёбку, и прозвище твоё будет -- Нимрин. Можешь выбрать дорогу от порога, да в белые снега, держать не станем. Но зима входит в силу, второй раз тебя вряд ли так удачно подберут. Ты в хороший дом попал, бродяга, не тужи. Будешь умницей, проживёшь до весны. Сыт, в тепле, не в обиде... Нимрин, повтори! -- голос Вильяры обволакивал, ласкал, лился нектаром.