Из-под снега (СИ)

Колдунья кое-как отдышалась и послала наставнику обычный зов. Мудрый Наритьяра ответил. Сам не пришёл, но долго, внимательно слушал сбивчивый рассказ ученицы. Когда Вильяра изложила в подробностях кошмар с ледяным лабиринтом, его удивлённое возмущение сквозило даже в мысленной речи. Поймать мудрую в такую ловушку?! Самоучка-колдун небывалой силы, или отступник среди мудрых? В итоге Наритьяра сказал ученице примерно то же, что она говорила главам домов: «Береги себя. Я буду выяснять подробности среди мудрых. Если станет совсем туго, позови, я постараюсь прийти.»

Солнце поднялось уже высоко, когда Вильяра вышла из круга Зачарованных Камней. Погладила по шершавому боку серый валун, снова один-единственный на голой, плоской макушке обжитой горы. Пропела особое заклятие-замок. Теперь беззаконный колдун вряд ли доберётся до этого источника силы. А если сможет взломать замок, Вильяра об этом сразу узнает.

Конечно, это не единственное сильное место. Свои Зачарованные Камни ставят у каждого дома. А кто упомнит все руины, все запечатанные или просто заброшенные круги возле них?

Глава 6

Лемба со своими охотниками отстоял дом, беззаконники бежали. Вернее, отступили, сохранив боевой порядок. И даже исхитрились угнать часть стада, которое кто-то на них пустил из нижних ворот… При ближайшем рассмотрении, начисто снесённых заклятием ворот… А досок-то на новые нету, придётся клепать из железных листов. Металла хватит, но работа не на один день, даже с подручными… Дюран, братец, где ты? Поддавшись мгновенной слабости, кузнец привалился к стенке у пустого проёма и тихо, тоскливо завыл.

— А вот я тебе сейчас, на правах деда, да по загривку! — старый Зуни подкатился к понурившемуся Лембе, подпрыгивая от возмущения, размахивая прочной клюкой. — Знал бы я, что у меня такое дурное потомство, не передал бы дом твоему отцу, держал бы сам! Я думал, вы умные, зверей пустите вперёди себя. А вы, как рогачи, с разбега в яму… То есть под стрелы! Если б не знахаркина дочь… Говорить тошно!

Лемба давно и намного перерос деда, унаследовав мощное сложение от материнского рода. Однако вжал голову в плечи, протянул по-детски жалобно:

— Ну, деда! — и тут же вспомнил, кто он в этом доме, встряхнулся, приосанился. — Не ворчи, старый! Сам знаю, какого дурака я сегодня понюхал. Лучше скажи, что ты думаешь про нынешний расклад? Как нам теперь зимовать зиму?

— Собирай совет, поговорим. Думаю, и тем, кто ходил на большую охоту, и тем, кто оставался в доме и вокруг него, есть что рассказать и послушать. Такого, как сегодня, очень, очень давно не было на всём Нари Голкья.

***

Вероятно, Нимрин должен был чувствовать себя счастливым: переоделся в чистое, наелся, согрелся. Выспаться, правда, не дали. Вернувшаяся из рейда Тунья — мальчишку понесло греться-кормиться в тётушкины покои — прогрохотала дверью, потом зашуршала по комнате, ворча и вздыхая себе под нос. Нимрину не нужно было совсем просыпаться, чтобы понять: охотница ранена, очень расстроена и сердита. Нимрин уже приготовился вскочить от пинка в бок и сдержаться, не ударить в ответ. Однако, пронесло.

Тунья долго смотрела на них с Рыньи, потом особенно тяжело вздохнула и ухромала отлёживаться. Жаль, ненадолго!

Рокот двери. Встревоженный голосок:

— Тунья, ты спишь?

Протяжный стон-зевок:

— Уже нет. Чего тебе, Аю?

— Любезный и Зуни собирают общий совет. Ты пойдёшь?

Тунья рыкнула, вставая:

— Куда же я денусь? Можно подумать, ты не пойдёшь.

— Ещё Зуни сказал привести Рыньи. И этого чужого, Нимрина. Хорошо, что оба у тебя, а то я не знала, где искать.

Прошелестели шаги, и Нимрин получил таки свой пинок в бок. Вернее, его очень деликатно, с опаской, потрогали мысочком.

— Эй, просыпайся!

Он резко перекатился и тоже деликатно сцапал пнувшую его ножку за щиколотку. Заглянул снизу вверх в ярко-голубые, расширенные испугом глаза.

— Прекрасная Аю, ты больше так не делай, я могу ударить. И зовут меня в этом доме Нимрин, а не Эй. Запомни, пожалуйста!

Женщина даже не попыталась вырваться, сразу попросила:

— Нимрин, извини, я больше не буду! Отпусти меня, пожалуйста!

Тунья за спиной Аю зажала себе рот ладонью, сдерживая смех. Её Нимрин не рискнул бы хватать ни за какие части тела. А если когда-нибудь придётся бить, то сразу насмерть, как подручных Арайи. Он разжал пальцы, Аю отшагнула назад, спряталась за Тунью. От шума, наконец, проснулся Рыньи, сел, захлопал глазами.

— Чего? Куда?

Тунья сразу ответила:

— Тебя и Нимрина призвали на общий совет. Вставайте, идём.

Дарёные штаны заканчивались немногим ниже колен и не заправлялись в сапоги. Рукава кое-как прикрывали запястья, но куртка широка, гуляй, ветер. Перед тем, как отвалиться спать, Рыньи объяснял, что и где Нимрину надо перекроить по фигуре. Но до практического урока шитья они не добрались, обоих сморило. Теперь Нимрину предстояло идти на совет изрядным пугалом. Нет, точно не хуже, чем в прежних обносках! Но он привык — это брезжило из прошлого — выглядеть безупречно. Подтянул вздёржку штанов, отряхнул куртку. Тунья поморщилась: