Из-под земли. Часть 2.

- Ты уверена, что пойдёшь с ними? – Негромко спросил Вендел. Тильда только кивнула. – Тогда удачи тебе. Да и вам, ребята. Надеюсь, что знакомство с Тахиром не обернётся для вас бедой.

- Не похоже на то. В любом случае, в скором времени мы с ним расстанемся. – Пожал плечами Дзиль. – Кстати, по поводу Тахира. Вы так и не сказали, почему его называют Ведомым.

- Да, верно. Видишь ли, бывало такое, что чтобы заставить совет действовать так, как он считал правильным, он мог весьма ловко устроить убийство наиболее ярого своего оппонента. Но несмотря на это, он всегда вёл себя так, будто ничего не случилось, будто тот был сам виноват, а совесть Тахира всё ещё чиста. Порой может показаться, что кто-то незримый направляет Тахира по жизни, и потому он ни в чём не сомневается и никогда не испытывает угрызений совести. Поэтому он Ведомый.

- И всё же я за ним такого не замечал.

- Никто не замечает, пока не станет слишком поздно. Поэтому, я и не иду с Тильдой. Лишний раз пересекаться с Тахиром — не то, чего я хочу. Прощайте. Ещё раз удачи вам всем. – С этими словами Вендел развернулся к кострищу и продолжил уборку уже в одиночку.

Вскоре после этого небольшой отряд из пяти магов и пяти воинов выдвинулся в путь. Конь был только у Тильды, так что ему досталась значительная часть поклажи. Героев ждал долгий путь, который предстояло проделать пешком, но этот путь не страшил Дзиля. После всего, пережитого на этой войне, он всё ещё смотрел в будущее с оптимизмом. «Я обязательно доберусь до восточного побережья и покажу Фасиль море. Да и сам его увижу. Мы сбежим с этого чёртового континента и никогда больше не увидим демонов». Так думал Дзиль, уходя прочь из военного лагеря императора Наилина.

Глава 19. Суд.

Сильный толчок в спину. Темнота ночного леса сменилась темнотой какого-то тесного и сырого помещения. Лаин растянулся на полу. Совсем рядом сидел Сидиан. Верёвка больно впилась в запястья. Деревянный пол тягуче скрипел при любом движении. Лаин кое-как сел и опёрся о стену.

- Мастер, – негромко прошептал Лаин, – у нас есть какой-нибудь план?

- Выспаться, насколько это возможно. Вот наш план. – Пробормотал Сидиан в ответ. – Полагаю, на рассвете нас будут судить.

*

Утром двух магов вытащили из ветхой лачуги, напоминавшей обычный деревенский сарай. Вокруг было прохладно и сыро. Между листьями изредка можно было разглядеть просветы серого неба. Предрассветные сумерки окутали Иверденский лес. Эльф, который вёл Лаина, выглядел хмурым и в то же время торжественным.

Вскоре героев привели на большую поляну, которую со всех сторон обступили кривобокие дубы. От девяти из них к центру тянулось по одной толстой ветке. На каждой такой ветке, скрестив ноги, сидел эльфийский старец. Эти величавые седоволосые эльфы были одеты в длинные балахоны со свешивающимися чуть ли не до земли полами и рукавами. Некоторые из них были светло-салатовые, а некоторые — тёмно-зелёные. Искусная вышивка на одеяниях старцев изображала вьющиеся растения, животных и птиц. Волосы их были распущены по краям, а на макушках собраны в пучок, намотанный на длинную деревянную спицу. За каждым из старейшин стояло по магу. Маги скрывались в тени дубов, но подавлять свои магические потоки никто не пытался.

Сидиана и Лаина вывели на поляну перед старейшинами. Маг из отряда, с которым они сражались накануне, громко огласил, в чём обвиняются представленные перед советом люди. Всё так же в попытке кражи лунного камня богини Хён. Лаин ни слова не понимал на эльфийском, так что всё, что ему оставалось, это внимательно следить за выражением лица учителя.

Один из старейшин слегка покачнулся на своей ветке и, нагнувшись в сторону Сидиана, что-то спросил. Сидиан задумался, вероятно подбирая более подходящие слова. После его ответа старейшины нахмурились и начали переговариваться между собой. После ещё нескольких обменов репликами лицо Сидиана помрачнело. Учитель был явно раздосадован и крайне напряжён.

- В чём дело, мастер. – Шепнул Лаин, не выдержав.

- Они нам не верят. Я сам не всё понимаю, но эта мысль о краже их святыни очень крепко засела у них в головах.

Старейшина, сидевший в середине, что-то грозно крикнул. Сидиан приложил палец к губам, давая понять, что тот призывает к молчанию. Лаин сконцентрировал своё внимание на этом старике. Небольшого роста. Наверное, если бы он встал, то едва ли достал бы Лаину до груди. Сухие руки лежат на коленях. Во взгляде стойкая уверенность, и даже злость. Но что за этой злостью? В чём причина столь крайнего недоверия?