Из прошлого

Вдоль дорожки, по которой шла Кармона, была каменная ограда. За калиткой «английский» сад, сплошь уставленный оцепеневшими рострами. Некогда украшавшие носы кораблей, они смотрели в море, за горизонт, в свое прошлое. Подъездная дорога превращалась в каменную площадку. У входа — шесть клумб. Трудно представить, что здесь когда-то цвели герани. Сейчас две клумбы были разбиты, а остальные — пусты.

Дом, обветшалый, низкий и тяжелый снаружи, дополнялся плюшевыми занавесками и жуткой викторианской мебелью внутри. Кармона как будто впервые увидела свой дом и подумала, что от него надо скорее избавляться.

Все равно, что за него много не дадут, — жить здесь они не смогут. Когда Кармона подошла к лестнице и уже собралась подняться, в ворота стремительно влетела спортивная машина и резко затормозила возле нее. Из машины выскочила Пеппи и тут же бросилась обниматься. На ней были красные брюки, красная трикотажная блузка без рукавов, на плече болталась сумка безумного красно-белого цвета.

Три года назад волосы у нее были каштановые, теперь — платиновые. «По крайней мере, глаза у нее прежние: такие же блестящие, ослепительно голубые, как море», — подумала Кармона, когда Пеппи сняла темные очки и швырнула их в сумку.

— Дорогая! — затараторила она. — Какой жуткий дом! Но как я рада тебя видеть! Надеюсь, вы не собираетесь жить здесь?

Это же просто невозможно! Здесь должны водиться тараканы!

Есть, конечно, и подвал, и старинная печь, которая сжирает уйму угля! Ты должна мне все-все рассказать! Но прежде дай я поставлю машину. Она не моя, Джорджа Робертсона, а он так трясется над своей собственностью! Видела бы ты, как он разозлился, когда я налетела на столб и разбила ветровое стекло в его прежней машине! А она и так вся уже разваливалась, ее давно пора было отправить на свалку.

Ничего не изменилось. Пеппи осталась такой же, как будто и не было этих лет. Всегда находился кто-нибудь, кто хотел обеспечивать ее машинами, цветами и прочими пустяками. Только тогда это был какой-нибудь Джоко, а теперь — Джорж. Вот и все. Наверное, добродушный толстый Билл Мейбери поглядывал на все это со снисходительной улыбкой, подумала Кармона и попыталась представить себе, как бы повел себя Джеймс, если бы она вздумала разъезжать в машинах, которыми снабжают ее влюбленные поклонники. Она поежилась, почувствовав вдруг холод. Ну что за глупость… просто сегодня слишком жаркое солнце.

Гараж находился в бывшей конюшне, за домом, рядом с большой и абсолютно заброшенной оранжереей викторианской эпохи. Там уже не было ни пальм, ни вьющихся гелиотропов, ни пеларгоний, ни голубой свинчатки, ни бегоний. Пеппи загнала машину в гараж, каким-то чудом не повредив крыло. Кармона улыбнулась и повела ее в дом. Они поднялись по лестнице и вошли в холл с мозаичным полом.

— Дорогая, но это ужасно! — Даже не пытаясь сдерживаться, воскликнула Пеппи. — Прямо как допотопная гостиница, где останавливались наши бабушки!

— А у нас сейчас здесь и впрямь как в гостинице, — засмеялась Кармона. — Приехали Треверы. Ты помнишь Мейзи и Тома?

— Ну конечно! Он же был твоим опекуном. Такой простачок.

— И Адела Кастлтон…

— Дорогая… это та самая леди Кастлтон? — поморщилась Пеппи. — Уж и не знаю, как я выдержу! Я, кажется, однажды с ней встречалась. Она так на меня смотрела, будто я попала туда по недоразумению! Так нос задирает, куда там! Да ты небось и сама знаешь!

Кармона очень хорошо знала. Леди Кастлтон была из тех, кто недолюбливал молодежь. Кармона поспешно перевела разговор на Эстер Филд.

— Тетя Эстер! Она тоже здесь? Ну, я смотрю, прямо парад родственников!

— Но она единственная настоящая моя родственница. Остальные — опекуны и прочее. А Эстер — сестра отца.

— Помню-помню, она мачеха Элана Филда. А где он сейчас, Кармона?

— Не знаю.

Из холла они перешли в гостиную, которую по традиции называли утренней. Там всегда были сумерки, поскольку окна выходили на север. Мрачность подчеркивали темно-синие плюшевые шторы и украшение над камином, выполненное из черного дерева. Казалось, сюда никогда не заглядывает солнце.

Кармона прикрыла дверь. Ей не хотелось говорить об этом, но остановить Пеппи было невозможно — в этом она не сомневалась — Не знаешь? Но, дорогая! — Глаза Пеппи горели любопытством. — Но тетя Эстер, конечно…

— Никто ничего не знает.

— Ты хочешь сказать, что он просто порвал с тобой и исчез?

— Примерно так.

Кармона подумала и решила, что Пеппи — тот человек, с которым она может поговорить на эту тему. В конце концов, хуже не будет, а некоторые утверждают, что если поделиться с кем-то своей болью, то становится легче.