Из прошлого в настоящее

Сделав небольшую паузу, он пошел в атаку на вдову:

– А вам, Светлана Юрьевна, я скажу, что и коммунисты, и демократы все одинаково верующие, только верят они в возможность украсть бюджетные деньги, вот и все.

Контратака Сергея Васильевича удалась. Вдова покрылась красными пятнами, а глаза тыловика засверкали. Но не долго радовался Бурмистров. Ответ оппонентов последовал быстрый и решительный.

Вдова начала давить вольным пересказом цитат Ленина о религии, чем немало удивила Сергея Васильевича, поскольку сам он, закончивший военно-политическую академию, эти цитаты уже стал забывать.

Она говорила, что, по мнению Ленина, религия – один из видов духовного гнета, и является одной из преград построения светлого будущего.

Сергей Васильевич соглашался, что в отсталой царской России религия могла играть угнетающую роль, но в современном обществе, где подавляющее большинство граждан, благодаря, в том числе, советской власти, хорошо образованы, довольно сложно применять религию в качестве средства угнетения.

Вдова не унималась и продолжала сыпать лозунгами, которые ранее в изобилии висели во всех присутственных местах.

Все бы ничего, но этот бестолковый спор, по мнению Сергея Васильевича, мешал поглощению пищи и процессу пищеварения, чему он очень расстраивался и закончил завтрак в плохом настроении.

Еще его пугал искренний и излишне эмоциональный настрой вдовы, которая, приводила свои аргументы с таким жаром, что красные пятна на ее лице к концу завтрака сменились на синие, и он начал переживать как бы с ней не случилось чего плохого, чему виной, безусловно, будет затеянное им поздравление с Петровым днем.

Вдова заявила, что наследие Ленина живо по сей день и все прогрессивное человечество чтит его. С последним Бурмистров согласился, отметив, что музей Ленина в Горках один из самых посещаемых в мире.

Тут вдова заулыбалась и произнесла:

– Я знала, что в Ленина еще верят.

– Но посещают его в основном китайцы, – глядя вдове в глаза сказал Сергей Васильевич, – а такие приверженцы его дела как Вы ни разу там, наверное, не были.

– А что, китайцы не люди? – отреагировала вдова, чувствуя язвительную интонацию собеседника.

– Люди, конечно, люди, но не наши люди, – ответил ей Сергей Васильевич и встал из-за стола, давая понять, что далее дискутировать не намерен.

Уходя из столовой, он сокрушался, что из его попытки выстроить за столом приятное общение вышел идеологический диспут, что называется, на нервах. Подходя к своему номеру, Сергей Васильевич твердо решил как-то его закончить и держать с соседями по столу дистанцию до конца их пребывания в санатории. Благо оставалось этой парочке до конца срока не более недели.

Нет, Бурмистров не боялся проиграть в возникшем споре, просто, считал его бестолковым. Он понимал, что вдова и дальше будет сыпать лозунгами, против которых не попрешь. Они емкие, цельные и как аксиомы в математике в доказательствах не нуждаются – это он знал по своей прошлой работе. И если у человека уже сформировалось лозунговое сознание, то никакими аргументами его не перешибешь, ну, может быть только палкой, что для него, в данной ситуации, было не приемлемо.

Заранее он никакой тактики по выходу из конфликтной ситуации не строил, рассчитывая, что спор может вовсе не возобновиться и все успокоится само собой. На ужин он снова немного опоздал и опять его соседи были в сборе.

Посмотрев на них, Сергей Васильевич понял, что ждали они его с нетерпением и их диспут будет и дальше гореть, если не предпринять какие-то противопожарные меры.

Первой начала закипать вдова. Выждав несколько минут, для того чтобы дать Сергею Васильевичу возможность приступить к ужину, она заявила:

– Ленин оставил после себя огромное наследие, которым пользуются до сих пор. Ленин – гений, и мы подняли его знамя и гордо несем его. В отличие от Вас он еще и образован был, а Вы по сравнению с ним – ноль.

Сергей Васильевич оценил своеобразную аргументацию вдовы, граничащую с попыткой оскорбления его личности, и отложил в сторону столовые приборы.

– Угу, – произнес он, как бы в знак согласия покачав головой, – Ленин, вообще-то, братоубийственную войну в России устроил, в которой миллионов шесть погибло – тоже его наследие. Он, конечно, был неплохим теоретиком, а вот практиком оказался не очень хорошим. Так что не преувеличивайте его гениальность.

– Да как вы смеете обсуждать Ленина! – возмущенным голосом заявила вдова.

– А почему это мне не обсуждать Ленина? Вон, даже Шариков из «Собачьего сердца» переписку Каутского с Энгельсом обсуждал, а я чем хуже? – в свою очередь возмутился Сергей Васильевич, решив, что пример Шарикова может послужить для вдовы хорошим аргументом.

Вдова опять стала покрываться пятнами и переключилась на обсуждение образа литературного персонажа:

– Как Вы можете приводить пример Шарикова. Это же пародия на весь советский народ!

Неожиданно в диспут вклинился тыловик, как оказалось, имевший свою точку зрения на роль Шарикова в истории:

– Ну, нет, он не может быть пародией на народ, он же собака.