Из пушки на Луну

Майор и Мастон не могли не восхищаться красотой этой роскошной природы, несмотря на то, что они были страстные артиллеристы и деловые люди.

Один лишь Барбикен, весь поглощенный своими думами об удачном выборе наилучшего места для отливки колумбиады, оставался равнодушным к великолепию леса. Даже, наоборот, он спешил из него выбраться: роскошная почва не нравилась ему именно вследствие своего плодородия. Хотя Барбикен и не был устроен из гигроскопического материала, но он инстинктивно чувствовал воду под своими ногами, под этой плодоносной землей, а ему нужна была совершенно сухая почва.

Кавалькада продолжала двигаться вперед. Скоро встретилась довольно широкая речка, но настолько мелководная, что ее можно было переехать вброд.

Один из всадников предупредил Барбикена и его товарищей, что переезд через реку представляет некоторую опасность, если не следить за кайманами, которых очень много во флоридских пресных водах.

— Вот еще! Я их! — воскликнул храбрый Мастон, отважно угрожая крокодилам своим железным крючком.

Но его жест напугал лишь пеликанов, чирков и других водяных птиц, полоскавшихся около берегов. Они с шумом перелетели на другой берег; только большие красные фламинго не тронулись с места и продолжали тупо смотреть на людей и лошадей.

Встретилось еще несколько таких речек, но и через них переправились благополучно. Огромные кайманы, длиной в четыре-пять метров, очевидно испуганные большим числом людей и лошадей, не решались нападать на путешественников.

Дальше лес становился реже; исчезли болотные птицы и водяные животные; деревья убавлялись в толщине и росте; стали все чаще и чаще встречаться прогалины. Вдали снова показалась степь с редкими группами деревьев. Несколько раз мимо кавалькады пробегали стада испуганных оленей.

— Наконец-то! — воскликнул Барбикен, приподнимаясь на стременах. — Вот область сосны!

— И дикарей, — добавил майор. В самом деле, на горизонте безбрежной степи показалось несколько маленьких отрядов семинолов. Сперва они направились к путешественникам; затем остановили своих маленьких, но быстрых коней, потрясая копьями, и принялись стрелять в воздух из ружей, выстрелы которых были едва слышны путешественникам. Впрочем, семинолы ограничились только этими враждебными демонстрациями, не решаясь напасть на многочисленную свиту Барбикена.

Путешественники доехали до каменистого ровного места, занимавшего поверхность в несколько акров, заливаемую яркими и жгучими лучами солнца. Это место заметно возвышалось над остальной степью и казалось как раз подходящим к условиям, о которых мечтал Барбикен для установки колумбиады.

— Стой! — крикнул Барбикен, придерживая лошадь. — Как называется эта местность? — спросил он, обращаясь к свите.

— Мы называем ее Стонзхилл (Каменистый холм), — ответил один из флоридцев.

Не говоря ни слова, Барбикен слез с лошади, взял свои инструменты и начал производить нужные наблюдения, чтобы определить с возможно большей точностью географическое положение места. Перед ним выстроился отряд флоридцев и в глубоком молчаний внимательно следил за его действиями.

Наступил полдень. Солнце проходило через меридиан. Барбикен закончил свои измерения, затем быстро написал несколько чисел и, обратившись к спутникам, громко сказал:

— Эта возвышенность находится на высоте 600 метров над уровнем моря. Широта ее 27°7, западная долгота — 5°7.

Затем председатель Пушечного клуба обратился к товарищам и к флоридским гражданам с кратким, но торжественным и сильным словом:

— Я полагаю, что сухой и каменистый грунт этого холма представляет весьма благоприятные условия для сооружения колумбиады. Поэтому именно здесь устроим мы наши печи, наши мастерские, наши склады, жилища для наших рабочих, и отсюда, именно отсюда, — повторил Барбикен, стукнув ногой по вершине Стонзхилла, — наш снаряд полетит на Луну через мировое пространство.

ГЛАВА XIII Шахта колумбиады

В тот же вечер Барбикен и его отряд вернулись в Тампа. Мерчизон тотчас же воспользовался обратным рейсом «Тампико», чтобы скорей возвратиться в Нью-Орлеан, нанять там армию рабочих и приобрести возможно больше нужных материалов. Члены Пушечного клуба остались в Тампа для организации работ первой очереди с помощью местных рабочих.

Восемь дней спустя «Тампико» снова показался в заливе Тампа в сопровождении пароходной флотилии. Мерчизон привез полторы тысячи рабочих.

31 октября, в десять часов утра, вся эта толпа сошла на набережную Тампа. Понятно, какое движение и возбуждение сразу охватили этот маленький городок, население которого в один день почти удвоилось.

Но и после этой первой волны новых поселенцев население Тампа продолжало быстро расти и притом независимо от числа рабочих, так как их тотчас же направили в Стонзхилл. В Тампа почти ежедневно прибывали со всех кондов земного шара отряды туристов, жаждавших воочию видеть место и работы для осуществления великого предприятия Пушечного клуба.