Из пыли времен (СИ)

— Дайнер прав, — тихо произнес он уже на пороге, — жаль, ты не пришел, как положено.

Глава 11 7 Эон, 482 Виток, конец Осени

Рыночная площадь гудела, словно улей. Торговцы старались перекричать друг друга, зазывая покупателей. Которые, в свою очередь, неспешно толкались вдоль рядов, крепче сжимая кошели, стараясь не выпускать их из рук — в толпе шныряли маленькие оборванцы, которые только и ждали, когда кто-нибудь зазевается. Городская стража, как могла, гоняла их, но разве воину угнаться за юрким мальчишкой, или девчонкой?

Саодир говорил, что безродная голытьба сбегается в Регелстед со всей Империи, словно крысы в тепло. Вот только избавиться от них куда как сложнее, нежели от крыс. Никакие стены общинных домов не удерживали этих маленьких прохвостов, так ценящих свою столь сомнительную свободу. Не на цепь же сажать, в самом деле… Рыночная толчея служила им и домом и укрытием. И где еще можно так хорошо поживиться, как не среди разномастных торговцев, «плывущих» в плотном живом потоке.

Лита продиралась против движения. Бордовая туника и такой же плащ за спиной заставляли толпу почтительно расступаться. По возможности, конечно: в узких торговых рядах отступать особо некуда. Девочка стремилась вырваться с рыночной площади. Ее стража на сегодня окончена, и хотелось, как можно скорее убраться отсюда. Благоговейное чувство величия Регелстеда таяло, словно снег после Большого Восхода, стоило лишь окунуться в обыденную жизнь этого города.

— Так ты теперь с ними? — раздался веселый голос.

Мальчик появился неожиданно, из ниоткуда. Вынырнул, словно рыба из воды, и зашагал впереди, будто они — старые знакомые. Лита сразу узнала иссиня-черные волосы, «стальные», дерзко усмехающиеся глаза, юное, но уже мужественно красивое лицо. Он выглядел так же, как и в день первой встречи, перед казармами. Даже одежды не менял: та же рубаха с надорванным воротом, те же штаны с протертыми коленями, те же изношенные сапоги.

— Если тебя увидят — схватят, — Лита огляделась, но она оказалась единственным стражем в поле зрения.

Мальчик хитро подмигнул.

— Чтобы меня схватить, требуется нечто большее, чем бордовый плащ за спиной. Посмотри вокруг, — он, на удивление легко в царящей толчее, развел руками, — это — мой мир!

Мальчик двигался непринужденно, легко виляя в плотном потоке. В то же время, Лите приходилось периодически работать локтями, чтобы проложить себе путь.

«Верткий, как змей», — вспомнила девочка слова Аренгеста, воина, чей меч мальчик положил к ее ногам.

А вслух спросила:

— Где твои родители?

— Они покинули меня, — мальчишеские плечи чуть дрогнули. — Но мы еще свидимся.

Ловкая рука мелькнула между столпившимися у прилавка, и в ладони очутились два яблока. Он бросил одно через плечо — Лита поймала — и впился зубами во второе, брызнул сок.

— На мне тоже бордовый плащ. Стоит ли испытывать судьбу? — улыбнулась Лита, вертя фрукт в руке. — Я могу схватить тебя.

Мальчик кинул взгляд через плечо, ничуть не смутившись, а, казалось, наоборот — повеселев.

— Сестра тоже постоянно твердила, чтобы я не испытывал ее терпение… Но, да, ты — можешь схватить меня. Но что-то мне подсказывает, что ты этого не сделаешь.

И в «стальных» глазах искрилась такая уверенность, будто он способен читать мысли.

— Та прав, — Лита откусила яблоко. — Не сделаю.

— Я неплохо разбираюсь, — пробубнил мальчик с набитым ртом, а на лице блуждала загадочная улыбка.

— С мечом ты тоже неплохо обращаешься. Кто тебя учил?

— Это наследственное, — отмахнулся он.

Впереди показались внутренние стены Регелстеда, портал ворот и «бордовые» стражи.

— Можешь называть меня Кин, — бросил мальчик.

Лита хотела ответить, но он уже растворился. Толпа смыла его след, словно волна след на песке.

«Быстрый, как вепрь», — хмыкнула про себя девочка, вновь примеряясь зубами к яблоку.

* * *

Осень подходила к концу. Ночи стали прохладней, но дни стояли по-прежнему теплые — в Гольхеймурине погода мягче, чем в Сером Мире, а снег и вовсе видели лишь Призрачные горы на юге.

Лита все чаще вспоминала, как белые хлопья кружат в воздухе, как ложатся на деревья, как скрипят под ногами. Вспоминала, как маленькой ловила их языком, задрав голову. Как они сыпались с дерева, если потрясти, проникали за шиворот, ледяными каплями пробегали по спине… Вспоминала маму. Мягкий голос, напевающий колыбельную холодными вечерами. Теплые руки, обнимающие и поглаживающие по волосам, тогда еще черным, как уголь. Вспоминала рассказы отца у камина, драконов на его доспехе: Элкерома и Раэнсира… Обсидиановый взгляд Айдомхара…

И тот день, когда все закончилось. Когда оборвалась одна жизнь и началась другая. Путь, который вел в неизвестность, наполненную одной единственной целью. И конец у этого пути, так или иначе, мог быть лишь один — смерть. Вот только — чья?