Из ранних произведений (1835 – 1844)

«В те времена, как у всех на глазах безобразно влачилась
Жизнь людей на земле под религии тягостным гнётом,
С областей неба главу являвшей, взирая оттуда
Ликом ужасным своим на смертных, поверженных долу,
Эллин впервые один осмелился смертные взоры
Против неё обратить и отважился выступить против.
И ни молва о богах, ни молньи, ни рокотом грозным
Небо его запугать не могли…
Так, в свою очередь днесь религия нашей пятою
Попрана, нас же самих победа возносит до неба»
(ст. 63 – 80).

«Из ничего не творится ничто по божественной воле»

(ст. 151).

«Если бы из ничего в самом деле являлися вещи,

Всяких пород существа без семян бы рождались…»
(ст. 160 и 161).

«Чтоб к словам моим ты с недоверием всё ж не отнёсся

Из-за того, что начала вещей недоступны для глаза…»
(ст. 268 и 269).

«Так при посредстве невидимых тел управляет природа»

(ст. 329).

«Но не заполнено всё веществом и не держится тесно

Сплочённым с разных сторон: в вещах пустота существует»
(ст. 330 и 331).

«И не допустит тебя…

Сущность вселенной познать…
Вот почему несомненна наличность пустого пространства:
Без пустоты никуда вещам невозможно бы вовсе
Двигаться было…
…ничто бы тогда не могло продвигаться,
Ибо ничто, уступив, не дало бы начала движенью.
…не будь пустоты…
…на свет никогда появиться ничто не могло бы,
Ибо лежала б всегда материя стиснутой всюду»
(ст. 333 – 346).

«… [надо признать, что] в вещах пустота существует

И что отсюда берут начало движения вещи»
(ст. 383 – 384).

«Всю… составляют природу две вещи:

Это, во-первых, тела, во-вторых же, пустое пространство»
(ст. 420 и 421).

«…времени нет самого по себе…

И неизбежно признать, что никем ощущаться не может
Время само по себе, вне движения тел и покоя»
(ст. 460 – 464).

«[Ясно ты видишь теперь, что у всех без изъятья деяний]

Ни самобытности нет, ни сущности той, как у тела,
И не имеют они никакого сродства с пустотою;
Но ты по праву скорей называть их явленьями можешь
Тела, а также и места, в котором всё происходит»
(ст. 480 – 484).

«…раз уж найдено здесь основное различье

Между вещами двумя, по их двоякой природе,
Именно телом и местом [в котором всё происходит],
То существуют они непременно вполне самобытно.
Ибо, где есть [то] пространство [что мы пустотой называем],
Тела там нет, а везде, где только находится тело,
Там оказаться никак не может пустого пространства»
(ст. 504 – 510).

«…материя вечна…»

(ст. 541).

«…есть предельная некая точка

Тела [того, что уже недоступно для нашего чувства]…
…она совсем не делима на части,
Будучи меньше всего по природе своей; и отдельно,
Самостоятельно, быть не могла никогда и не сможет»
(ст. 600 – 604).

«…тела существуют [которых

Встречи, движения, строй, положения их и фигуры
Могут огонь порождать, а меняя порядок, меняют
Также природу] и нет ни с огнём у них сходства, ни с вещью
Кроме того никакой, способною к чувствам направить
Нашим тела и касаньем своим осязанье затронуть»
(ст. 685 – 690).

«И, наконец, если всё из стихий четырёх создаётся,

Если все вещи затем на них разлагаются снова,
То почему же считать, что они представляют собою
Первоначала вещей, а не те им началами служат»
(ст. 764 – 767).

«[Если ж подумаешь ты, что, входя в сочетанья друг с другом,

Тело огня и земли или воздух и жидкая влага
Соединяются так, что природы своей не меняют]
То ничего у тебя из них получиться не сможет:
Ни оживлённых вещей, ни бездушных, подобно деревьям.
Ибо природу свою в разнородном смешении этом
Всё обнаружит, сойдясь: ты увидишь, как вместе с землёю
Воздух мешается там, и огонь остаётся во влаге.
А между тем, при созданьи вещей, ведь должны непременно
Первоначала вносить потаённую, скрытую сущность,
Чтоб не являлось ничто препятствием или помехой
Всяким созданьям иметь свои самобытные свойства»
(ст. 773 – 781).

«…сначала…

… непрерывно всё это сменяет друг друга, [нисходит]
(а именно: огонь поднимается в воздух, затем образуется дождь,
потом – земля, а с земли всё возвращается вновь)
С неба к земле и с земли обратно к светилам небесным.
Но невозможно никак так действовать первоначалам,
Ибо должно пребывать всегда неизменное нечто,
Чтобы не сгинуло всё совершенно, в ничто обратившись.
Ведь, коль из граней своих что-нибудь, изменяясь, выходит,
Это тем самым есть смерть для того, чем оно было раньше»
(ст. 783 – 793).

«Ведь коль во многих вещах однородные первоначала

Смешаны многих вещей в сочетании многообразном,
Разные вещи должны и питаться различною пищей»
(ст. 814 – 816).

«Те же начала собой образуют ведь небо и землю,

Солнце, потоки, моря, деревья, плоды и животных.
Но и смешения их, и движения в разном различны»
(ст. 820 – 822).

«Первоначала, к тому ж, у него (т.е. Анаксагора)

неустойчивы слишком…
Что же могло бы из них удержаться под натиском мощным
И от кончины бежать…
Воздух, вода, иль огонь? Или что ещё? Кровь или кости?
Нет, я уверен, ничто. Ибо все одинаково вещи
Смертными будут вполне, как и то, что мы видим, открыто
Гибнет на наших глазах, какой-нибудь сломлено силой»
(ст. 846 – 856).

«Если таятся в дровах и пламя, и дым вместе с пеплом,

Из чужеродных вещей и дрова состоят несомненно»
(ст. 872 – 873).

«Здесь остаётся одна небольшая возможность увёртки,

Анаксагор за неё и хватается, предполагая,
Будто все вещи во всех в смешеньи таятся, но только
То выдаётся из них, чего будет бóльшая примесь,
Что наготове всегда и на первом находится месте.
Правдоподобия нет никакого в таком объясненьи.
Ибо тогда и зерно, дробимое камнем тяжёлым,
Крови следы оставлять должно бы на нём постоянно…
И, наконец, расколовши дрова, мы увидеть могли бы
Пепел и дым, и огни потаённые в маленьком виде.
Но, очевидно, раз нет подтвержденья тому никакого,
Надо считать, что в вещах не бывает такого смешенья,
А сокровенно должны в вещах семена заключаться,
Общие многим вещам в сочетании многообразном»
(ст. 874 – 895).

«Видишь ли ты, наконец, о чём только что мы говорили,

Что постоянно имеет большое значенье, с какими
И в положеньи каком войдут в сочетание те же
Первоначала и как они двигаться будут взаимно;
Как, лишь слегка изменив сочетанья, они порождают
Дерево или огонь? И подобным же образом также,
При измененьи слегка сочетания букв, создаются
Разного рода слова совершенно различного смысла[56]»
(ст. 906 – 913).

«Нет никакого конца ни с одной стороны у вселенной,

Ибо иначе края непременно она бы имела;
Края ж не может иметь, очевидно, ничто, если только
Вне его нет ничего, что его отделяет, чтоб видно
Было, доколе следить за ним наши чувства способны.
Если ж должны мы признать, что нет ничего за вселенной,
Нет и краёв у неё, и нет ни конца ни предела»
(ст. 957 – 963).

«Кроме того, если всё необъятной вселенной пространство

Замкнуто было б кругом и, имея предельные грани,
[Было б конечным]…
Не было б самых небес…
В самом же деле, телам начал основных совершенно
Нету покоя нигде, ибо низа-то нет никакого,
Где бы, стеченье своё прекратив, они оседали.
Все в постоянном движеньи всегда созидаются вещи,
Всюду, со всяких сторон, и нижние с верхними вместе
Из бесконечных глубин несутся тела основные»
(ст. 983 – 996).

«[Дальше, природа блюдёт, чтоб вещей совокупность предела

Ставить себе не могла:] пустоту она делает гранью
Телу, а тело она ограждать пустоту принуждает,
Чередованьем таким заставляя быть всё бесконечным.
И, если б даже одно не служило границей другому,
Всё же иль это, или то само бы простёрлось безмерно»
(ст. 1008 – 1012).

«[…всегда обновляется жадное море

Водами рек; и земля, согретая солнечным жаром,
Вновь производит плоды; и живые созданья, рождаясь,
Снова цветут; и огни, скользящие в небе, не гаснут]
Всё это было б никак невозможно, когда б не являлось
Из бесконечности вновь запасов материи вечно,
Чтобы опять и опять восполнялася всякая убыль.
Ибо, как все существа, лишённые пищи, тощают
И начинают худеть, так же точно и всё остальное
Должно начать исчезать, как только материи станет
Недоставать, и приток постоянный её прекратится»
(ст. 1034 – 1040).