Из ранних произведений (1835 – 1844)

«Во второй (т.е. книге о природе богов) он стремится привести в согласие басни Орфея, Мусея, Гесиода и Гомера с тем, что он сам сказал в первой книге о бессмертных богах, чтобы выглядело, что и древнейшие поэты были стоиками, чего они сами даже и не подозревали».

«А, следуя за ним, Диоген Вавилонский в книге, озаглавленной „О Минерве“, отступает от мифа, давая естественное толкование разрешению Юпитера от бремени и рождению богини-девственницы».

Гл. XVI. «Итого только он один (т.е. Эпикур) усмотрел, что боги существуют прежде всего потому, что сама природа впечатлела в души всех [людей] представление о богах. В самом деле, есть ли такой народ, существует ли такое племя, которое и без обучения не имело бы какого-то предвосхищающего представления о богах? Эпикур называет его προληψις, т.е. некое предвосхищающее представление о предмете, без чего ничто не может быть ни понято, ни исследовано, ни подвергнуто обсуждению. Значение и полезность этого учения мы узнали из книги божественного Эпикура „О правилах суждения“».

Гл. XVII. «…должно понять, что боги существуют, так как мы имеем внутреннее или, лучше сказать, врождённое о них представление. То же, в отношении чего согласна природа всех, по необходимости истинно».

«…Если это так, то правильно сказано в известном изречении Эпикура: „То, что блаженно и вечно, то само не имеет никаких дел, ни на других не возлагает, так что оно не доступно гневу и не обязано благодарностью, ибо всё подобное… было бы признаком бессилия“».

«…Всё выдающееся имеет полное основание претендовать на поклонение».

Гл. XVIII. «Мы все, все народы, по самой природе представляем себе богов не иначе, как в образе людей.., но, чтобы не сводить всё к первоначальным представлениям, и самый разум утверждает то же самое…»

«Какой образ… может быть прекраснее человеческого?..»

«Приходится признать, что боги по внешнему виду – люди. Всё же этот образ не есть тело, а как бы подобие тела; и имеет оно не кровь, а как бы подобие крови».

Гл. XIX. «Эпикур… учит, что сила и существо богов таковы, что они прежде всего познаются не чувством, а умом, – не как нечто плотное, не по числу, в отличие от того, что Эпикур вследствие твёрдости обозначает словом στερεμνια [твердый предмет], а воспринимаются они как изображения, в силу сходства и [постоянного] притока».

Гл. XIX. «Когда от бесчисленного количества индивидов возникает нескончаемый ряд чрезвычайно сходных изображений и восходит к богам, наша мысль, напряжённо направленная на эти изображения, вместе с чувством самого большого наслаждения получает понятие о блаженной и вечной сущности».

«Бесконечность же по своей исключительной чрезмерности весьма достойна длительного и внимательного рассмотрения: при этом по необходимости постигается, что эта сущность такова, что всё соответствует всему и равное соответствует равному. Эпикур называет это изономией, т.е. равномерным распределением. Отсюда, таким образом, следует то, что, если существует такое огромное количество смертных, то число бессмертных не меньше; и если силы уничтожающие не определимы числом, то и сил сохраняющих должно быть бесчисленное множество».

«И ещё, Бальб, вы обыкновенно спрашиваете нас, какова жизнь богов, и как проходит их век. Очевидно [жизнь их] такова, что нельзя придумать ничего более счастливого, ничего более насыщенного всевозможными благами. В самом деле, оно [божество] ничего не делает, не связано никакими занятиями, не обременено никакой работой; оно наслаждается собственной мудростью и добродетелью, оно подлинно уверено, что будет вечно пребывать как среди величайших, так и среди бессмертных благ».

Гл. XX. «Этого бога мы по справедливости можем назвать блаженным, вашего же – настоящим мучеником: в самом деле, или бог есть не что иное, как сама вселенная, – то что может быть менее спокойным, чем вращаться с изумительной быстротой вокруг небесной оси без единого мгновения перерыва? А вне покоя ничто не может быть счастливым.

Или в самом мире существует некто, кто царствует, кто управляет, кто направляет бег звёзд, соблюдает последовательность времён, смену и порядок всего и, созерцая земли и моря, охраняет благоденствие и жизнь людей: [вот] он подлинно загружен тяжёлыми и многотрудными делами. Мы же полагаем счастливую жизнь в спокойствии духа, в свободе от каких бы то ни было обязанностей. Ибо нас учил тот, кто [объяснил и всё] другое, – что мир возник естественным путём: он не был делом искусства какого-либо мастера. И представить себе это не труднее, чем при вашем отрицании того, что природа без божественного искусства создаст, создаёт или создала бесчисленные миры. Так как вы не видите, каким образом может природа создавать это без какого-либо разума, то вы, как трагические поэты, когда вы не можете представить развязку пьесы, прибегаете к богу. Вы, конечно, не пожелали бы его помощи, если бы вы видели повсюду огромные пространства, без меры и предела, в которых дух, стремительно бросаясь, так странствует повсюду, что он не видит, однако, никакого предельного рубежа, на котором он мог бы остановиться. Итак, в этом безмерном в ширину, длину и глубину [пространстве] носится бесконечная в своей бесчисленности масса атомов; эти атомы, несмотря на то, что они разделены пустотой, сцепляются, однако, взаимно, и, схватывая одни других, продолжаются непрерывно; от этого-то происходят эти формы и фигуры вещей, образование которых без наковален и кузнечных мехов вы не считаете возможным. И таким образом вы посадили нам на шею вечного владыку, чтобы мы боялись его денно и нощно. В самом деле, кто не побоится бога, всё предвидящего, обо всём думающего, всё замечающего, полагающего, что всё имеет к нему отношение, любопытного и обременённого делами?»

«Отсюда-то впервые обнаружилась перед вами та, судьбой предназначенная, необходимость, которую вы называете „роком“; и таким образом вы утверждаете, что всё, что бы ни случилось, происходит как следствие вечной истины и непрерывного ряда причин. Но что следует думать о такой философии, по воззрению которой, – как это представляется старушонкам, и притом невежественным, – всё происходит по воле рока? Далее следует ваша мантика, которую мы переводим, как „дар прорицания“; если бы мы хотели вас слушать, то мы под влиянием этой мантики преисполнились бы таким суеверием, что мы должны были бы поклоняться жрецам, предсказателям, гадателям, вещунам и толкователям снов».

«Избавленные Эпикуром от этих страхов и получившие свободу, мы не боимся тех [богов], которые, как мы понимаем, ни для себя не выдумывают никаких неприятностей, ни для других не выискивают, и мы благоговейно и свято чтим это существо превосходной и возвышенной природы».