Из ряда вон

Стоит отдать должное – мистер Скруп всё-таки встал, и даже изобразил одну-две серии ударов, от которых Гай просто уклонялся. Блоки ставить – себе дороже, отобьешь предплечья и голени – и вся недолга. Всё-таки Жмых постепенно выпивал жизнь – а этот киборг был тут уже несколько месяцев, и реакция его оставляла желать лучшего. Никакие железяки не спасут, если координация у бойца на уровне алкоголика из-под магазина. Все эти агрессивные заходы и клацанье металла действовало на коростных доходяг из штолен, но не на Гая.

Он улучил момент и – хрясь – вломил в коленный сустав кромкой стопы.

Сандалии – не Бог весть что, но главное – это сила, скорость и точка приложения – так что нога киборга подломилась и он снова рухнул на землю.

– Так и быть, я сам постираю свои вещи, а ты собирай своих ребят и валите туда, откуда пришли.

– Эй, вы… Лаки, Билл, Косоглазый… Вы что, не видите, что он делает? Убейте его, убейте скорее! – шипел скруп, пытаясь вытереть с лица кровь и грязь. – Вы хотите остаться без батарей? Без пайки? Копаться в грязи… Убейте его!

Гай пнул Скрупа еще раз и он заткнулся. Находясь сейчас в кольце врагов, парень остро чувствовал жизнь. Сюрреалистические фигуры киборгов в зеленом тумане, свет электрических фонарей, гул работающих конвейеров, скрип грунта под ногами… Даже здесь, на самом дне мира – жизнь стоила того, чтобы за нее бороться.

– Бу! – сказал он и киборги дернулись.

– Р-а-а-а-а!!! – заорали модификанты, которые во время всего этого спектакля занимали позиции и подбирались поближе.

Они набросились на киборгов со всех сторон, орудуя обрезками труб, и началась бойня. Медвежата во главе с дядей Мишей возглавили атаку каторжан, а Гай поднатужился и выломал у мистера скрупа ногу – с мясом, и теперь орудовал ей как неким футуристически цепом. Вспоминая Горго и схватки с мехами он решил, что такое оружие будет весьма кстати против киборгов.

Осмелевшие работяги добивали поверженных на землю бывших своих мучителей, модификанты и медвежатки явно одерживали верх, несмотря на численное превосходство двоек. В какой-то момент киборги обраились в бегство, и люди Дона, улюлюкая и охаживая врагов по спинам.

– Победа! – сказал одноглазый.

Его лицо было перемазано красным, он и сейчас еще жевал что-то, энергично шевеля челюстями. Глянув на кибернетическую ногу в руках Гая, он покачал головой:

– Ну ты жесткий вообще! Псих ненормальный, где таких берут?

Гай отшвырнул конечность Скрупа и всплеснул руками:

– Да чего я жесткий-то?! Ты на себя посмотри! Вся рожа в крови, руки в крови по локоть, жрешь небось кого-то снова!

– Так не пропадать же…

– Тьфу, ёлки…

* * *

Новые правила понравились не всем. Недовольных было особенно много среди выживших киборгов – еще бы! Теперь им приходилось трудиться вдвое больше остальных – халявные батареи закончились. С помощью Дона, который на свободе руководил одним из цехов обогатительного завода, в Разломе удалось создать что-то вроде настоящего производства – с использованием всех имеющихся водных потоков и максимальной отдачей разведанных месторождений.

Киборгов пристроили на сортировку – их металлическим лапам местная отравленная водичка была не страшна, так что они шерудили в желобах, выуживая мумиё и зарабатывая себе на батареи и хлеб насущный. К тому же, популяция двоек уменьшилась почти в три раза – многих из них прикончили сгоряча в первые дни после бойни, и теперь батареек было нужно намного меньше…

Людей-четверок откормили и подлечили – настолько, насколько это было возможно. Одним из нововведений была эвтаназия – если работяге становилось совсем плохо – пятикратная доза обезбола отправляла его в мир иной мягко и без страданий. Но для этого нужно было еще хорошенько поработать – никто за так медикаменты раздавать не собирался.

Производительность труда действительно выросла – если не в пять, то в три раза точно. Всё-таки приходилось делать скидку на контингент: наркоторговцы, рецидивисты и прочие низы социума – не тот народ, который привык работать засучив рукава. Но в целом – круговая порука работала, и бригады следили за тем, чтобы каторжане махали кайлом и мыли мумиё наравне со всеми. Не будет нормы – не будет пайки.

Дон, дядя Миша и Гай ухитрялись выделять ресурсы под то, что они называли «стачечной кассой» – запасы еды, воды и медикаментов, которые складировались в убежище одноглазого – на случай забастовки. В этот план посвящать остальных было рано – тем более, как бы это мерзко ни звучало – счастья для всех и даром они добиваться не собирались. Девяносто процентов гниющей в Разломе публики заслужили такую участь, и вытаскивать их на свет Божий было бы слишком плохим подарком человечеству в целом. Другое дело – узкий круг, члены которого умудрились сохранить волю, рассудок и облик человеческий даже в невыносимых услвоиях Жмыха.

В общем – рабочий процесс шел, на дне Разлома образовалось даже некое подобие порядка – с пешеходными дорожками, сортирами, столовыми и спальными навесами.