Из Рима в Иерусалим. Сочинения графа Николая Адлерберга

Необыкновенное чувство овладевает душой при посещении этого святого места. Сначала самое назначение его, неразлучное с мыслью о смерти, наполняет душу благоговейным трепетом; но в то же время проникает в сердце невыразимое чувство сверхъестественного торжества веры, при мысли о чудесном на том же самом месте воскресении погребенного Христа.

Голая плита – гробница Бога!… Эта земная нищета невольно возбуждает какое-то внутреннее ощущение стыда и негодования в сравнении с великолепием и роскошью наших гробниц. Но столь же мгновенно блеск неугасаемых лампад, благоухание кадил и постоянное богослужение свидетельствуют о сверхъестественном значении этой бедной, по земным понятиям, могилы. Нельзя описать всех чувств, так обильно наполняющих душу блаженными ощущениями при посещении Святого Гроба. Молитву у Гроба Господня и на Голгофе почти нельзя назвать молитвой, ибо под словом «молиться» мы обыкновенно разумеем: словами выражать какое-либо прошение к Богу; но там нельзя произносить слов: там можно только благоговеть. Под влиянием неизъяснимых, благоговейных чувств я переносился в какой-то неизвестный мне дотоле мир душевного блаженства, не выразимого словами. Я назвал бы это восторгом молитвенным.

Была уже глубокая ночь, когда я в первый раз вошел в Пещеру Гроба. Этот блестящий угол, наполненный благоуханием ладана и чистой воды восточных роз, которой беспрестанно окропляют престол, светлел как яркое солнце; казалось, никакие земные сокровища – ни золото, ни каменья, – не могут изобразить величия этой могилы так ясно, как ясно говорит о нем простота природного камня. Священная тишина царствовала в недрах святилища; казалось, легионы ангелов стерегут святость и тишину его. Если бы меня не вывели оттуда насильно, я не знаю, что могло бы пробудить меня от этого таинственного самозабвения, в которое совершенно погружена была душа моя.

Непрерывное служение литургии всеми вероисповеданиями попеременно оглашает Пещеру Святого Гроба. Я поклонился ему в свободный промежуток перед начатием православной литургии. Священнослужители, видя меня погруженного в молитву, даже нисколько отсрочили обедню, но, наконец, один из иеромонахов, взяв меня за руку, принудил выйти из пещеры, ибо надлежало начать службу.

Можете представить, какое чувство производит на душу литургия, совершаемая на престоле Гроба Господня! Я стоял во время литургии в Пещере Ангела. Вообразите себя там же и попытайтесь дать себе отчет в том, что произошло бы в вашем сердце, когда из этой смиренной могилы Царя Царей доходили бы до вашего слуха эти слова св. Евангелия: «Научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо мое благо, и бремя мое легко есть»…

Глава XII

ЦЕРКОВЬ НА ГОЛГОФЕ; ПРИДЕЛ СВ. ГОЛГОФЫ; МЕСТО РАСПЯТИЯ СПАСИТЕЛЯ – СЕРЕБРЯНАЯ ОПРАВА – КАЗНЬ ДВУХ РАЗБОЙНИКОВ – РАССЕЛИНА В СКАЛЕ – КРОВЬ ХРИСТОВА – ЧЕРЕП ПЕРВОГО ЧЕЛОВЕКА – ПРЕДАНИЕ – ГРОБНИЦЫ ГОТФРИДА БУИЛЬОНСКОГО И БАЛДУИНА; ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ХРАМА НА ГОЛГОФЕ; МЕСТО ПРИГВОЖДЕНИЯ ИИСУСА ХРИСТА К ДРЕВУ – ЧАСОВНЯ БОГОМАТЕРИ; СТРАДАНИЕ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ; СРАВНЕНИЕ НЕСРАВНИМОГО; СТОЛБ ПОРУГАНИЯ; ПЕЩЕРА СВ. ЕЛЕНЫ; БОГОУГОДНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЦАРИЦЫ – КОНСТАНТИН ВЕЛИКИЙ – СВ. МАКАРИЙ – ПОИСКИ ЧЕСТНОГО КРЕСТА ГОСПОДНЯ – ИДОЛЫ – ОТКРЫТИЕ ПЕЩЕРЫ СВЯТОГО ГРОБА – ОБРЕТЕНИЕ ЧЕСТНОГО ДРЕВА – ЧУДЕСНОЕ ЗНАМЕНИЕ СИЛЫ И СЛАВЫ БОЖИЕЙ – ЗАПРЕЩЕНИЕ КАЗНИТЬ ПРОПЯТИЕМ

Церковь Голгофы, выстроенная на самом пригорке и составляющая как бы второй этаж храма со стороны лестницы, разделена каменными столбами на две равные половины, из которых левая принадлежит греческому духовенству и называется Приделом св. Голгофы, ибо на том месте, где ныне престол, был утвержден в землю священный крест распятия; мраморная плита, прикрепленная на двух боковых устоях, составляет как бы крышу над отверстием, доселе еще видным, где было утверждено животворящее древо. Отверстие это обнесено серебряной оправой наподобие блюда, к которому, припадая с коленопреклонением, верующие в теплой, искренней молитве славословят Всевьшнего.