Из родной старины

— Полно тебе, сударь Лукьян Степанович! Никакого тут сна нет. Стал ты тестем царю, сбылись слова отца Кирилла… Недаром его в монастыре Георгиевском сновидцем звали. Теперь тебе, Лукьян Степанович, самые первые бояре кланяться будут; теперь тебе передо всеми великий почет будет…

Долго бы еще говорил старый слуга, да отослал его прочь Лукьян Степанович. Хотелось старику на досуге да на покое побыть, хотелось вспомнить пышное торжество — свадьбу царя Михаила Феодоровича с царицею Евдокией Лукьяновною…

Не все помнил Лукьян Степанович: порою во время торжества великого забывался он и, почитай, ничего не видел… Но все-таки проходило перед памятью его торжество недавнее…

Вот едут нареченные жених и невеста во храм…

Государь и государыня, держась за руку, пошли сенями да лестницею, что у Грановитой палаты, где ожидали их аргамак для царя и сани для царицы. Весь их путь до саней устилали стряпчие червчатым атласом. Аргамака держал под-уздцы ясельничий Богдан Матвеевич Глебов, а на нем до прихода государева сидел конюший, князь Борис Михайлович Лыков. Точно так же, дожидаясь царевны, сидел заместитель и в ее санях. Богдан Глебов подвел государю коня, с которого соскочил конюший, и государь ехал к Пречистой Богородице площадью, а перед ним верхами 40 человек поезжан — стольников и дворян. Из дворян в поезде были пятеро. А за ними ехали дружки и тысяцкой совсем перед государем сбоку. Борис Лыков и ясельничий Богдан Глебов шли пешими подле коня государя. За государем в больших санях, обитых золотыми атласами, следовала царевна; подушки в санях были из малинового турецкого атласа с золотыми по нем травами с белыми, зелеными и лазоревыми кубиками, ценностью в 100 руб., одних соболей на обивку пошло на 1145 руб. Против государыни, которая была завешена покрывалом, сидели четыре свахи. За санями шел окольничий князь Григорий Константинович Волконской, дьяк Иван Болотников да дворян московских сверстных 23 человека и шесть Стрешневых, все родичи царицыны: Сергей Степанович, ее родной дядя по отцу, Илья Афанасьевич, двоюродный брат ее отца, Матвей Федорович. Максим Федорович, Степан Федорович, Иван Филиппович. А с ними для береженый чтоб никто меж государя и государыни путь не проходил, шли царицыны дети боярские 20 человек…

Даже теперь, когда припоминал Лукьян Степанович все пышное торжество свадьбы царской, рябило у него в глазах: столько знатных бояр, князей и других царедворцев видел он, что и не мог перечесть всех…

Встал со скамьи Лукьян Степанович, прошелся по горнице, помолился перед святыми иконами, в опочивальню пошел…

Последнее слово Лукьяна Степановича, когда засыпал он, было:

— На все Твоя воля, Господи!

Как-то раз приехала царица Евдокия Лукьяновна к своему батюшке Лукьяну Степановичу — навестить его. Не приготовил Лукьян Степанович трапезы пышной для царицы. Другой привет вымыслил старик для своей дочери-царицы. Другой дар принес он ей…

Так рассказывает об этом предание:

Лукьян Степанович принес царице в дар небольшой старый ларец и просил ее принять его в залог любви родительской. Когда царица приняла его в руки, Лукьян Степанович открыл его и вынул оттуда суровый холстинный кафтан, сотканный руками ее матери, в котором он пахал землю, когда пришла весть об ее избрании в царицы, и полотенце, которым утирался, когда работал в поте лица своего. Он еще прибавил, что в этом малом ларце заключалось все приданое ее матери. Он просил навсегда беречь этот ларец и помнить, чья она дочь и в какой бедности родилась: «ибо эти мысли более и более соединят тебя с человечеством: чем чаще ты будешь сии дары вспоминать, тем скорее соделаешься матерью народа».

— Господь Бог порукою тебе в том, что дочь твоя пребудет всегда достойною любви твоей и благословения, — отвечала царица.

Сам Лукьян Степанович хранил в пожалованном ему царем доме свои хлебопашеские орудия и на почетном месте разостлал старый ковер, доставшийся ему в наследство от отца. Самым приближенным к нему человеком из прислуги остался его деревенский сотрудник и слуга. В старом кожаном своем молитвеннике, где его рукою были написаны утренние и вечерние молитвы, он приписал в конце:

«Лукьян, помни, что ты был»…

ЖЕЛТОВОДСКАЯ ОБИТЕЛЬ

I Атаман Нечай

В царствование Алексея Михайловича на горном высоком берегу Волги стоял людный городок Лысков, близко по соседству с городом Козьмодемьянском. Верстах в трех-четырех около Лыскова стоял еще городок Мурашкин, а напротив этих городков, на луговом волжском берегу, виднелась Желтоводская Макарьевская обитель[1]. Знали про древний монастырь Желтоводский по всему Поволжью, что был он «государевым богомольем», что туда часто приезжал помолиться на досуге от дел государских царь Алексей Михайлович.

Осенью 1670 года по всему нижегородскому краю было неспокойно.

В ту пору Стенька Разин, разбойничий атаман, дошел до самого Симбирска. Похвалялся он, что дойдет и до Москвы. И рассылал он по всему Поволжью ватаги разбойничьи.