Из России с любовью

Длинный поезд извивался, подобно змее, у подножья Родопских гор. Они миновали Ксанти, затем Драму и Серры. Наконец поезд помчался по Македонскому плато, направляясь на юг, к Салоникам.

Когда Бонд проснулся, уже стемнело. Татьяна взяла его лицо в ладони, нежно посмотрела в глаза и спросила: «Милый, сколько у нас времени?»

— Много, — машинально ответил Бонд, наслаждаясь последними минутами сна. — Как много?

У нее были такие прекрасные и такие тревожные глаза, что Бонд сразу вспомнил ситуацию, в которой они находились. Сон прошел... Он не мог знать, как закончится это путешествие в спальном вагоне экспресса, что случится с ними по прибытии в Лондон. Эта девушка — вражеский агент для тех, кто начнет допрашивать ее, и чувства, которые испытывал к ней Бонд, не имеют для них никакого значения. Ее ждут мастера допроса и из разведывательных служб, и из разных министерств. Наверно, ее сразу же отвезут в хорошо охраняемый дом рядом с Гилфордом. Там она будет жить в удобной, отлично прослушиваемой комнате. Опытные специалисты в штатском будут сменять друг друга и допрашивать, не давая ей передышки. Искусно скрытые микрофоны запишут каждый звук. Затем записи расшифруют и начнут по зернышку выискивать в ее слезах новую, еще неизвестную информацию. Конечно, попытаются поймать ее на противоречиях. Может быть, к ней подсадят приятную русскую девушку, которая проявит безграничное сочувствие, возмутится жестоким обращением и непрерывными допросами, предложит передать весточку родным в России. Она может предложить стать двойным агентом или свои услуги в организации побега. Татьяну будут допрашивать долгие месяцы. А Бонду тактично объяснят, что ему лучше пока не встречаться с ней. Не исключено, что мастера допросов разрешат им встретиться, если встреча Бонда и Татьяны покажется им полезной для дела. А потом? Для него — другое имя, другое задание. К примеру, в Канаде, тысяча фунтов в год из секретных фондов, и когда ее выпустят на свободу, он, Джеймс Бонд, будет где-нибудь на другом континенте. Но если даже в момент ее освобождения он будет в Лондоне, сохранится ли у нее какое-нибудь чувство к нему, останется ли что-нибудь в душе после мучительных месяцев заключения? Можно только себе представить, как будет она ненавидеть англичан. Да и что останется к этому времени от его собственной любви к ней?

— Милый, — вновь услышал он настойчивый вопрос Татьяны, — сколько у нас времени?

— Трудно сказать. Наши отношения будут зависеть от многих людей. Нас разлучат, и жизнь уже не будет походить на ту, которую мы ведем сейчас в этой маленькой комнатке. Через несколько дней мы покинем ее и выйдем в мир, где нам будет нелегко. Я не хочу обманывать тебя.

Лицо Татьяны прояснилось.

— Ты прав, Джеймс. Я больше не буду задавать глупых вопросов. Теперь мне ясно, что у нас мало времени, и давай не будем тратить его понапрасну. — Она переложила голову Бонда с колен на подушку и легла рядом...

Через час, когда Бонд стоял в коридоре, у окна, появилась массивная фигура Керима.

— Ты слишком долго спал, — хитро сказал Керим, — и не видел исторический ландшафт северной Греции. Время ужинать...

— Ты только и думаешь о еде, — запротестовал Бонд и жестом показал в сторону соседнего купе. — Как там наш друг?

— Закрылся у себя. Проводник наблюдает за ним. Знаешь, он скоро будет самым богатым проводником спальных вагонов. Я заплатил ему пятьсот долларов за операцию «Гольдфарб», да к тому же он получает от меня по сотне в день и намерен это делать до конца нашего путешествия. — Керим засмеялся. — Я пообещал, что после возвращения в Турцию его могут наградить орденом — за исключительные заслуги перед родиной. Он считает, что мы следим за группой контрабандистов, пытающихся провезти в Париж крупную партию турецкого опиума. Так что он не удивлен происходящим, а обрадован, потому что ему так хорошо платят. Ну, а что ты узнал от нашей русской принцессы? Меня не покидает чувство беспокойства. Все идет слишком уж гладко. Те двое, которые остались на турецкой границе, могли действительно ехать в Берлин. А «Бенц» не покидает купе, потому что боится нас. Пока все идет у нас слишком хорошо. — Керим с сомнением покачал головой. — Эти русские — блестящие шахматисты. Они рассчитывают игру на много ходов вперед, маневры врага предвидят заранее и принимают ответные меры. Меня не оставляет чувство, что ты, я и девушка — всего лишь пешки на огромной шахматной доске, что нам разрешают действовать так лишь потому, что это не мешает замыслу русских.