Из России с любовью (СИ)

Близнецы молча сидели в своей комнате, поэтому Виктор беспрепятственно спрятался за спасительными стенами своего укрытия. Ужинать не хотелось, хотя из-за Дилана в его животе и в обед не было ни крошки. Виктор с удовольствием сбросил деловой костюм, словно снял смирительную рубашку, сковывающую каждое движение, и переоделся в домашние вещи. Дальше дело за малым. Несколько шагов и молодой человек вытянулся на кровати во весь рост. Часы с белоснежным циферблатом и серебристыми стрелками четко отсчитывали минуту за минутой. За окнами сумерки превращались в ночную темноту. Дневная суета уходила, уступая место вечерним забавам и ночным приключениям. Шум города, проникающий сквозь приоткрытую форточку, убаюкивал. Виктор уже был готов соскользнуть в успокоительный сон, когда в его дверь деликатно постучали.

- Да! – недовольно крикнул парень, прекрасно понимая, кого увидит за деревянной перегородкой, что отделяла его спокойный мирок.

Виктор не ошибся, в комнату проскользнул Дилан. Мальчик тихо закрыл за собой дверь и сел на пол рядом с кроватью.

- Что ты хочешь? - на выдохе спросил Вик, не желая затягивать нежелательное присутствие брата на своей территории.

- Поговорить о наших возможных отношениях, - отозвался Дилан, подгибая ноги и устраивая на них подбородок.

- Нет никаких отношений. Они между нами невозможны.

- Почему? Сегодня ты перешел ту грань, которая тебе мешала раньше, и за которой ты прятался от своих же желаний.

Кто бы сомневался, что Дилан воспользуется этим предлогом, чтобы продолжить плести нелепые сети, в которые тот стремиться запутать Виктора. Молодой человек прикрыл глаза, стараясь избавиться от напряжения, накапливающегося в течение целого дня. Виктор хотел избежать этого бессмысленного, по его мнению, разговора, хотел, чтобы Дилан ушел и не терзал его мозг и душу своими желаниями.

- Я понял, что ты не согласен только на секс, но, поверь, я могу дать тебе большее, я способен на это, - горячо зашептал Дилан, боясь снова сбиться, и что Вик вновь неправильно поймет его слова.

- Я тебе не верю, - четко и ясно.

В груди все сжалось от этих слов. Хотелось, чтобы он верил, хотелось, чтобы доверял, хотелось, чтобы смог подпустить ближе. Дилан прикусил язык, чтобы вновь не пуститься в нелепые и ненужные объяснения. Интуитивно чувствовал, что Виктор не поверит не единому слову. Глупо сотрясать воздух, если слова не находят отклика в душе человека, которому они предназначены. Виктор не был наивным мальчиком, готовый за одно небрежное «ты мне нравишься» отдать все, в том числе и душу. Вик уже мужчина, умный, взрослый, со своими взглядами и со своим сложившимся мнением о нем. Дилан сам виноват в том, что старший брат считает его редкостной скотиной и человеком без каких либо положительных черт. Он повел себя, как сволочь изначально, теперь его заслуженно этой сволочью считают. Уповать стоит только на свою глупость и недальновидность. Но кто мог предположить, что к Виктору проснется такое яркое, неземное влечение? Кто мог предположить, что он будет сходить с ума по нему, бредить его объятиями, желать целиком и полностью, без остатка? Душа сжималась в тугой комок, стоило только на одно короткое мгновение представить их, как пару. До слез хотелось, чтобы эта картинка из фантазии волшебным образом превратилась в жизнь. Как доказать ему, что это возможно? Как? Что сделать, чтобы он поверил?

Дилан облизнул сухие и потрескавшиеся губы. Поднялся со своего места надежно скрытый темнотой комнаты, опустился на кровать и позволил себе прикоснуться к заветной мечте губами. Поцеловал уголок губ, скользнул по щеке, снова уголок, лизнул его языком, провел им по нижней губе, очертил контур верхней. По телу прокатывались волны непонятных ощущений, хотелось стонать от переполняющей грудь нежности, тереться о подбородок и мурчать, чтобы показать этому русскому сухарю свои истинные чувства, показать, что он может дарить нечто волшебное, почувствовать взаимную ласку.

Виктор не отвечал, ни когда он нежил его губы, ни когда робко скользнул в щель между ними. Скала. Каменная и холодная, которая не поддается порывам и страстям. Разум кричал о том, что следует уйти, оставить в покое, как хочет сам объект страсти, как советует Генри, но упорство и желание принадлежать этому человеку не давали не единой возможности отстраниться и сделать несколько решающих шагов к выходу. Дилан чувствовал себя кусочком металла, которого тянет сильнейшим притяжением к магниту. Мальчик вытянулся во весь рост и прижался к брату умоляя решить его моральные терзания, дать намек на возможность принятия его ласк или категорично и грубо выставить за дверь спальни. Одной рукой Дилан провел по волосам Виктора, поднялся и поцеловал в кончик глаза, позволил ресницам пощекотать нос, поцеловал висок, вновь коснулся губ.

- Что же ты творишь? – прошипел Виктор, перекатываясь и подминая Дилана под себя. - Зачем ты с ослиным упорством продолжаешь мучить меня и себя? – шептал он в губы, чередуя слова с поцелуями.

- Можно встречный вопрос?