Из России с любовью (СИ)

Наверное, поэтому я и взмолилась сейчас:

— Господи, спаси и сохрани!

Хотела тихонечко, шёпотом, но на эмоциях вырвалось в полный, хорошо поставленный учительский голос.

Приличного вида полноватый господин шарахнулся от неожиданности и ускорил было шаг, но вдруг остановился. Оглянулся на меня, внимательно осмотрел с головы до ног и вернулся.

С неприличным любопытством рассматривала я и его самого, и одежду, непривычную глазу.

На вид прохожему лет сорок-сорок пять, гладко выбрит, глаза карие с лёгким прищуром. Из-под шляпы с высокой тульей и большой пряжкой выглядывают ровно подстриженные тёмно-русые волосы с частой сединой. Одет в добротный камзол бутылочно-зелёного цвета и коричневые короткие штаны. На ногах то ли гольфы, то ли чулки, и башмаки на толстой подошве с точно такими же пряжками, как и на головном уборе, но чуть меньше размером.

— Мадемуазель росская? — с жутким акцентом спросил господин.

— Да, месье, — подтверждаю я и неожиданно для самой себя, склонив голову, делаю легкий книксен.

Это когда же я и где таким манерам научилась? Ни бабуля, ни преподаватели в школе и в колледже такому точно не учили.

— Мадемуазель говорит на франкском? — последовал следующий вопрос от неожиданного собеседника.

— Увы, нет, месье, — всё так же кратко отвечаю я, чем вызываю чуть ли не горестный вздох.

Похоже, с русским у мужчины неважно, как и у меня с французским. Пара-тройка дежурных выражений и небольшой словарный запас, который трудно связать в осмысленные фразы. Но собеседник не отступает.

— Мадемуазель хочет работа? — господин с трудом подбирает слова.

Я настороженно делаю шаг назад. Работа бывает разной. Кто знает, куда он меня вербует. Может, мужик сутенёр и работает на публичные дома. Нафиг, нафиг такую работу! Пусть я не понимаю, где я и как сюда попала, но это не значит, что опущусь до продажи тела.

— Но! Но! — затряс раскрытыми ладонями собеседник, поняв о чём я подумала. — Гувернант! Эээээ… Учитель. Вы может?

— Могу, — согласилась я. Правда, опыта у меня всего ничего, но училась прилежно. Пусть не ради знаний, а в основном за стипендию, но диплом без троек.

Облегчение, которое я увидела на лице незнакомца, сыграть, по-моему, невозможно. Или дядька востребованный актёр Голливуда.

— Мадемуазель, прошу! — сначала он молитвенно сложил руки перед грудью, а затем, отступив на шаг, показал, куда нужно идти.

Я и пошла. А что мне делать оставалось? Во-первых, я продрогла и боялась заболеть, во-вторых, стоять и ждать невесть чего было неразумно, а в-третьих, случилось всё после моей мольбы о помощи. Откажусь сейчас — в другой раз могут и не услышать.

Шли мы недолго. Сначала по широкой дорожке, проложенной вдоль высокой стены, потом по улице мимо двух- и трёхэтажных домов с лавками и мастерскими на первых этажах. Как же хотелось остановиться, всё рассмотреть и потрогать, но мой спутник шагал споро, и приходилось поспевать за ним.

Впереди уже виднелось большое открытое пространство, похожее на площадь, когда мужчина остановился около крепкой деревянной двери с бронзовым молотком и такой же массивной ручкой.

— Мой бюро, — гордо объявил француз, вытащил из кармана узорчатый ключ и открыл дверь.

Он не стал соблюдать общеизвестные приличия, когда даму пропускают вперёд, а первым шагнул в сумрак прихожей. Помедлив секунду, я последовала за ним. Чего уж рыпаться? Надо или вперед идти, или назад бежать. Но назад некуда, а впереди…

Эх, где наша не пропадала! А ещё в туалет хотелось до страха вот прямо здесь и сейчас опозориться. Поэтому, решив, что стеснительность в этом случае не лучший вариант, я выдохнула:

— Месье, туалет, сильвупле.

— О! — округлились глаза и рот владельца бюро. То ли он удивился тому, что, отрицая знание языка, я всё же обратилась к нему на французском, то ли не принято даме такую просьбу мужчине адресовать. Но понимая, что любой организм своего требует, он указал на неприметный закуток с дверью, выкрашенной в цвет стен. — Прошу, мадемуазель.

И вежливо отвернулся.

Каморка метр на метр с дыркой в полу осчастливила меня почти как посещение спа-салона, куда я однажды попала, случайно выиграв купон на один визит. С трудом разобравшись с нижними юбками и — мамочка дорогая! — панталонами, справила нужду.

Осмотрелась. Столик с миской и кувшином вместо рукомойника, мутное зеркало на стене. Поочерёдно слив воду на руки, приложила влажные ладошки к лицу и мельком взглянула в зеркало.

В отражении было чужое лицо. Не было там голубоглазой натуральной блондинки Маши Вежинской, двадцати лет отроду, родившейся и проживавшей в небольшом городке Архангельской области, без выдающихся способностей, интересов и перспектив.

Из зеркальной мути меня с любопытством рассматривала красивая шатенка с карими глазами и утончёнными чертами лица. А брови какие!