Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)

- Ах, даже так? - похоже, по меньшей мере одной эмоции - удивлению оцинкованное железо всё же подвержено, пусть даже и в следовых количествах. - На такое, пожалуй, стоит взглянуть своими глазами... А ты, лейтенант, раз такое дело, возьми-ка с этих двоих олухов, - тут старший кивает на виновато переминающихся рядом гаишников, - подписку о неразглашении.

- Подписку о неразглашении? - удивляется капитан Аникушкин, и лишь тут замечает черт его знает откуда возникший в руке цинковомордого пистолет с глушителем.

...Два выстрела следуют практически без интервала. Капитану пуля попадает в горло, чуть выше края бронежилета, его юному напарнику - в голову; оба валятся навзничь в придорожный кювет - убийце даже нет нужды убирать тела с асфальта. Машин на шоссе в этот момент нет, а хоть бы даже и были - поди разбери, что там творится на обочине за тесно сдвинутыми "тоетой" и "волгой"; да и потом - "Оно тебе надо?"

В быстро сгущающихся грозовых сумерках цинковомордые без суеты эвакуируют героиновый контейнер - как он был, прямо с болтающейся на горловине миной - из микроавтобуса в багажник своей "волги". Окидывают последним взглядом место преступления (старший не обошел вниманием и нашлепку в виде растопыренной белой пятерни в черном круге, посаженную на внутренность ветрового стекла "тоеты"), и "волга" рвет с места, размазывая по ветровому стеклу первые, ртутно-тяжелые, дождевые капли.

И вовремя: издали уже доносятся настоящие милицейские сирены... Впрочем, сейчас, на фоне всех случившихся вокруг злосчастного поста ГАИ событий, впору усомниться: полноте, да существуют ли они вообще, НАСТОЯЩИЕ милиционеры? А с другой стороны - решения эта дилемма, как известно, всё равно не имеет:

"Каждого, кто смахивал на полицейского, немедля арестовывали, но меры эти, понятное дело, привели лишь к тому, что к вечеру одна половина полиции арестовала вторую".

26

В Аэропорту, среди гудящей вокзальной толпы, Подполковник дает прощальные напутствия Миллиджу:

- Вот ваши сопровождающие, Саша и Сережа. Вы должны довериться этим людям и подчиняться им беспрекословно: они головой отвечают за то, чтобы вы со своей пленкой завтра оказались в Лондоне. Если возникнут юридические или финансовые проблемы - они их решат; понадобится умереть, защищая вас умрут...

- Ого! Дело может дойти и до такого?

- Запросто. Вы просто еще не до конца поняли, мистер Миллидж, в какое осиное гнездо мы с вами сунули прутик.

- Но на предмет моего маршрута вы меня наконец просветите?

- Зачем? "Меньше знаешь - крепче спишь"... Могу сообщить лишь его первый пункт: Минск. Дальше во всем положитесь на своих сопровождающих, лады?

Под сводами аэровокзала разносится сонный голос дикторши: "В седьмой секции заканчивается регистрация билетов на рейс 311, Москва-Минск..." Англичанин, уже направившийся было, вместе с Сашей и Сережей, к означенной седьмой секции, внезапно оборачивается к Подполковнику:

- Мистер Александер! - с этими словами он лезет в свою сумку и извлекает оттуда пару видеокассет. - Я снимал это в Чечне. Здесь - правда, точно такая же, как и в остальных моих чеченских репортажах; но только ЭТУ часть правды никогда не покажет ни одна европейская телекомпания: у нас не любят, когда страдает романтический имидж борцов за свободу... Распорядитесь этим по своему разумению, ладно?

27

В черной нефтяной луже отполированного ливнем асфальта отражаются зловещие, как огни святого Эльма, отсветы милицейских мигалок: рядом с "тоетой" затормозила целая кавалькада. "Арийская морда", Александр Арвидович, сунувший было нос в разгромленный микроавтобус и даже собравший уже с полу щепоть рассыпанного героина, оборачивается на оклик оперативников, шурующих у кювета: "Товарищ майор! Скорее!"

Как это ни невероятно, но младший из постовых еще жив: медицина знает множество странных историй с огнестрельными ранениями в голову - так вот, это, похоже, одна из них. Да не просто жив - он, на какой-то немыслимой мобилизации последних крох своей жизненной энергии умудрился все эти минуты продержаться в сознании, ожидая подхода СВОИХ; когда над ним склоняются оперативники, он успевает достаточно внятно произнести: "Госбезопасность... двое... волга серая..." - и лишь тогда позволяет себе провалиться в небытие.

Пока подчиненные срочно связываются с медициной ("Тяжелое ранение в голову, огнестрельное... так... а если вертолет?..") и передают приказ постам ГАИ на магистралях, ведущих в Южный сектор Москвы ("Автомобиль "волга" серого цвета... вооружены и очень опасны... могут иметь безупречные по исполнению удостоверения ФСБ"), майор вновь возвращается к "тоете". Здесь его ждет сюрприз: один из пассажиров микроавтобуса стал подавать признаки жизни. Он со стоном приподнимает голову и пару секунд непонимающе разглядывает намертво зажатую в собственном кулаке рацию (надо думать, потеря сознания застала его в момент передачи сигнала тревоги); оживает он впрочем достаточно быстро:

- Акбар Тураджон, третий секретарь посольства Республики Тюркестан в Москве. С кем имею честь?