Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)

- Ну, как знаете, - пожав плечами, уступает Робингуд. - Наше дело предложить, ваше дело отказаться... Тогда вот еще что, "от нашего стола вашему столу". Контейнер стоял в кормовом отсеке микроавтобуса, и чтоб дотащить его до боковой дверцы...

- Понял!.. - опер чуть подается вперед: въехал с полуслова. - Героин, рассыпанный по полу - у них должны остаться следы на подошвах!

- Приятно иметь дело с профессионалом, - усмехается Робингуд. Надеюсь, это заметно сузит круг ваших поисков - у вас ведь наверняка есть агентурные данные на тех, кто прикрывает Ибрагим-бека в службах... Только тут вот какое дело: как бы вас опять не тормознули...

- Но-но, полегче! - в прозрачных остзейских глазах майора Лемберта загорается ледяное бешенство. - Я очень не люблю, когда убивают ментов. И я доберусь до тех гадов, кто бы они ни были - вот те как Бог свят!

- Боюсь, Александр Арвидович, это легче сказать, чем сделать. "Волгу" вы искали со всем тщанием, но - увы ... Думаю, вы и сами уже догадались, куда она подевалась: либо на один из закрытых объектов ФСБ (их там вокруг хватает), либо, что скорее всего, в тот зачарованный лесок за Ясеневым...

- Я очень не люблю, когда убивают ментов, - раздельно повторяет опер, - ясно? И уж тем более, если это работа комитетчиков.

- И всё-таки вы опять не въезжаете, Александр Арвидович... Если те работали от себя - ну, просто как Ибрагим-бекова крыша, - тут всё без вопроса. А ну как они всё-таки работали от Конторы, пусть даже и без письменного приказа? Так сказать, спасали лицо стратегического союзника России, Тюркбаши всех Тюрок? Сами понимаете - что значат, по сравнению с высшими государственными интересами, жизни каких-то двух гаишников...

- Я очень не люблю, когда убивают ментов, - вновь повторяет Лемберт. Даже ради "высших государственных интересов". Тем более, что "высшие интересы" эти на моей памяти сплошь и рядом оказывались - известно чем...

32

За окном реанимационной палаты уже сгустилась непроглядная темь, укрывшая от глаз обширную (девятый этаж, как-никак), но безотрадную панораму спального района хрущевской застройки: фонари на больничной территории в принципе есть, но зажигали их последний раз... дай Бог памяти, когда ж мэра-то перевыбирали? Медсестра - худенькая темноволосая женщина с печальными глазами - заканчивает проверять системы жизнеобеспечения у раненого гаишника, опутанного всяческими шлангами-капельницами на манер плененного Гулливера; убедившись, что всё в порядке, она выходит из палаты, освещенной теперь лишь синеватым настенным ночничком.

В застекленном боксе, отделяющем реанимационное отделение от основного больничного коридора, скучают двое охранников; чтоб особо не нервировать больных и медперсонал, они наряжены в белые халаты, из выреза которых, правда, вполне откровенно выглядывают титановые бронежилеты. Сказав "скучают", автор несколько погрешил против истины, ибо в описываемый момент они как раз деятельно разбираются с дежурным ординатором - тот, хотя и внесен в список лиц, допущенных в "охраняемую зону", но паспорта при себе не имеет, больничное же удостоверение не устраивает титановогрудых аргусов: приходится связываться с дежурным врачом, etc - "Порядок есть порядок, и давайте, знаете ли, тут не будем..."

Медсестра тем временем подходит к телефону на столике дежурного:

- Светик? Ну как ты там?.. Как?.. Нет, это Past Perfect... Да... А это вообще пассивный залог... Слушай, ложилась бы ты спать, а? Ну что ж, что контрольная! Лучше уж выспаться нормально... Давай-давай! Чао-какао!

Вздохнув, кладет трубку. Старший из охранников понимающе кивает на телефон:

- Одна там?

- Нет, - слабо улыбается медсестра. - С кошкой...

- Сколько ей?

- Да большая уж - скоро десять... А может вам, ребята, почитать принести? У нас там, в ординаторской, целая полка: Маринина всякая, Дашкова... Акунин есть новый - "Пелагия и зеленые чертики".

- Не положено, - неприступно хмурится охранник. - Мы ж типа на посту...

- Понятно. А как насчет кофе?

- Это - с удовольствием. Если за компанию...

- Ладно, ждите. Ночь длинная...

Медсестра выходит в коридор сквозь стеклянные врата; походка у нее, надобно заметить, совершенно бесподобная, и глядящий ей вслед охранник это дело оценил в должной мере:

- Эх, блин! Какая женщина!

Младший фокусирует свои оптические системы на том же объекте, но к выводам приходит совершенно иным:

- Да ну... Ни жопы, ни титек - взгляду упереться не во что!

- Дурак ты, Сашок, - со снисходительной укоризной роняет старший, - и уши у тебя холодные...

33