Из сегодня в завтра

Джерард не спускает с меня горящих глаз. Мне кажется, что, как только я прикоснусь к аппетитной, будто игрушечной мандариновой дольке, она вспыхнет настоящим огнем или исчезнет. Слегка дрожащей рукой беру ложечку и предусмотрительно зачерпываю немного сливок, не касаясь фруктов. Джерард пристально за мной наблюдает и почему-то сидит ужасно бледный.

Осторожно беру сливки в рот. Не происходит ничего сверхъестественного.

— Ну как? — с улыбкой, в которой я вижу проблеск разочарования, спрашивает Джерард.

Медленно размазываю сливки языком по нёбу и, если честно, не нахожу в них ничего невероятного. Но обижать Джерарда не желаю.

— Вкусно.

Он кивает, потирает руки, откидывается на спинку стула и делано безразличным взглядом смотрит куда-то в сторону. По-моему, его страшит какая-то мысль, и, дабы она не материализовалась, он пытается отвлечься на что-нибудь постороннее.

Отправляю в рот вторую ложку сливок. Та же история. Я отказалась бы от овеянного таинственностью десерта, но очень уж заинтригована, поэтому продолжаю его есть. Когда сливок по бокам почти не остается, я наконец беру ложечкой мандариновую дольку, густо обмазанную снизу карамельным соусом. На язык ложится что-то твердое. Я замираю.

Джерард подбирается на стуле и смотрит на меня в напряженном ожидании. В нескольких шагах от нашего столика зачем-то останавливается официант.

Осторожно изучаю языком странный предмет, приклеенный к мандариновой дольке. Металл… металлический ободок. И сбоку какой-то шарик.

Догадка стрелой пронзает мое сознание. И к глазам подступают слезы счастья. Это же кольцо! Джерард делает мне предложение! Поэтому-то и сильно взволнован, поэтому и не говорил, что все это значит.

— Сегодня восьмое марта, — негромко говорит он. — Со дня нашего знакомства прошло пять месяцев и три дня. Я подумал… будет кстати…

Медленно достаю изо рта колечко и рассматриваю его так, будто оно чудесным образом возникло там из ниоткуда. В эту минуту собственные слова о том, что между нами возможна лишь дружба, кажутся мне нелепыми, почти бредовыми. Да ведь с самого начала было понятно, что этот парень единственный мужчина на свете, которому я могу стать женой.

На бриллиант кольца капает моя слезинка. Официант неслышно приближается, откупоривает бутылку шампанского, наполняет бокалы и удаляется.

— Ты согласна? — шепотом спрашивает Джерард, осторожно проводя по тому моему пальцу, на котором я буду носить кольцо.

Согласна ли я? Сотню раз да! Хочется выкрикнуть это коротенькое слово так громко, чтобы услышал весь Нью-Йорк, но мешает ком слез. Беру салфетку и бережно стираю с колечка остатки карамели.

— Из-за него я и опоздал, — говорит Джерард. — Приехал пораньше, пошел договариваться с поварами, но они были очень заняты и мне пришлось подождать. — Он смущенно улыбается. — Мне хотелось сделать это… как-нибудь необычно. Чтобы ты запомнила на всю жизнь. В голову каких только не приходило идей! Однако все они казались мне либо слишком, либо недостаточно оригинальными. В конце концов я так измучился, что решил прибегнуть к совету людей более опытных, нашел специальный сайт для женихов и… — Он кивает на кольцо, которое я держу на ладони.

Поднимаю на него глаза и вижу в них не то смущение, не то страх. Что это с ним? — задаюсь вопросом. Неужели он вдруг понял, что совершает ошибку? Неужели хочет пойти на попятный?

— Скажи «да»! — выкрикивает чей-то голос.

По-видимому, за нами с любопытством наблюдают люди из-за соседних столиков, несмотря на то, что публика здесь в высшей степени сдержанная и культурная.

Краснею. Какая же я растяпа! Джерард ужасно растерян всего лишь потому, что я до сих пор не ответила. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы объяснить, почему я принимаю его предложение, когда со стороны лестницы раздается детский крик:

— Па-ап!

Медленно поворачиваю голову, не придавая этому воплю особого значения и подбирая верные слова. По ступеням взбегают двое детей, очень похожие друг на друга мальчик и девочка, в одинаковых бархатных костюмчиках с единственным различием: на нем брюки, а на ней юбка. Какие хорошенькие! — мелькает где-то на краю моего сознания. Поворачиваюсь и с изумлением обнаруживаю, что Джерард смотрит не на меня, а на детей, причем повернулся к ним вместе со стулом, несколько натянуто улыбается и протягивает руки.

С этого мгновения мне начинает казаться, что все происходит в тумане и что движения замедлены, а звуки приглушены.

— Папа! — доносятся до меня будто сквозь толщу воды те же голоса.

— Мы пришли на ужин с мамой и Сэнди!

— А ты? Ты что тут делаешь?

У меня почему-то немеют пальцы. Секунда — и вся кисть делается бесчувственной. Кольцо с глухим звяканьем падает на стол и подпрыгивает. Джерард ловит его и смотрит на меня исполненным вины и ужаса взглядом.