Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью

— Думаю так: до офицера ты успеешь дослужиться, так что домой вернешься при деньгах.

Иванок тоже улыбнулся. И вдруг спросил:

— А что ж мы в комендатуру не заехали?

— Незачем нам туда ехать. Ты же сам понимаешь. Ну пришлют они взвод. Начнут лес прочесывать. Выйдут на хутор…

— Тебе Зинка рассказала?

— Рассказала.

— Как думаешь, Юнкерн про хутор знает? А может, они там живут?

— Вряд ли. Тогда бы они и парашютистов встретили там. Место укромное. Не хуже Красного леса. Надо нам туда как-то съездить. Не знаешь, седла у Петра Федоровича есть?

— Есть. Как раз два седла. Немецкие, кавалерийские. Председатель наш человек запасливый. У трофейщиков за самогон выменял.

— Если сегодня доски привезем, завтра поедем на хутор.

Иванок вскочил, обхватил рукой Воронцова и сказал:

— Ну, Сашка, веселый ты парень! Хорошо, что ты приехал. А то мне в деревне, со стариками и бабами… Значит, завтра в разведку.

— Винтовки хорошенько почисти и смажь. Патроны тоже протри. Они у тебя в обоймах? Или россыпью?

— И в обоймах, и россыпью.

— Обоймы тоже прочисти. Чтобы нигде ни песчинки.

— Слушаюсь. Будет сделано.

С запиской от Силантьева их встретили, как на армейском складе с приказом от командующего армией. И через полтора часа они уже гнали Гнедого, поспешая за тяжелым ЗИСом, до края бортов нагруженным доской-пятидесяткой. Завскладом приказал грузчикам брать доски из сухого штабеля.

Бой, произошедший между оборонявшими берег и форсировавшими реку, пуля наблюдала сверху. Ей вдруг захотелось посмотреть, каковы укрепления на высоком берегу над обрывом. Чем выше она поднималась над рекой, тем виднее становилась общая картина событий на линии «Восточного вала». На западном берегу проводилась лихорадочная перегруппировка. Танковые и моторизованные колонны двигались то вправо, то влево. Они концентрировались в нескольких километрах в глубине обороны. Там же занимали заранее подготовленные позиции артиллеристы. И только пехота подтягивалась ближе к Днепру, занимая передовые линии траншей. А с другой стороны к реке текла другая масса войск. Тягачи тащили тяжелые гаубицы. Конные упряжки выбивались из сил, выволакивая из грязи длинноствольные противотанковые орудия. По большакам, растянувшись на многие километры, двигались танковые колонны, пополненные новыми, пахнущими заводской краской «тридцатьчетверками» и тяжелыми КВ. Шла не знающая устали матушка-пехота. В небе рыскали истребители. Иногда они схватывались прямо над Днепром, но вскоре уходили каждые на свой берег. Пока у неприятелей еще были свои берега. Но русские стремительно наращивали силы. В некоторых местах они переправились на правый берег и отбили небольшие плацдармы, яростно расширяя их. Русским нужен был правый берег. Потому что это их река и их берега. Там, за Днепром, многих ждали семьи.

Глава седьмая

Первой вернулась разведгруппа старшего сержанта Численко. Все перераненные осколками гранат, они буквально рухнули на землю возле ротного и связистов. Нелюбин приказал разбудить санитара. Начали перевязывать. Раны, к счастью, оказались легкими. Старшего сержанта Нелюбин взялся перевязывать сам. Дело привычное. Рана неопасная. Тот, тяжело дыша, сквозь хрипы докладывал:

— В деревне немцы. Местных никого. Видать, угнали на запад. В километре, в лесу, рядом с большаком, колонна танков. Есть «тигры» и самоходки «фердинанд». Зарываются в землю. Там же, но с другой стороны дороги, минометная батарея и несколько ПТО. Немцы в деревне не спят. Похоже, ждут, что наши вот-вот начнут переправу основными силами. Или, еще хуже, готовятся выкуривать нас.

— А «языка» что же не взяли?