Из смерти в жизнь… Главная награда

Идти в Чечню через «Волчьи ворота» было очень рискованно. Но у нашего комбрига, генерала Сергея Витальевича Пушкина, был огромный боевой опыт ещё с Первой кампании. Он отстоял у командования своё решение идти именно этим путём. Вот так и получилось, что мы боевикам зашли с тыла.

Горная дорога здесь местами очень узкая, с большим количеством каменных завалов. И это оказалось настоящим испытанием — проверкой состояния нашей техники и механиков-водителей. Когда стемнело, стало понятно, что не на всех тягачах исправны фары. Я думаю, что многие взводные надолго запомнили, когда получили от меня приказ заменить механиков-водителей и продолжить выполнение поставленной боевой задачи. После этого марша к техническому состоянию тягачей командиры взводов стали относиться уже совсем по-другому.

Переход от Дышне-Ведено к Джани-Ведено мы подготовили очень тщательно и дошли без засад и подрывов. Комбриг сам очень внимательно относился ко всему, что происходило во время движения. В какой-то момент я поднял руку и стал размахивать ею, что-то громко объясняя. Комбриг тут же ударил меня по руке и отбросил в сторону мою командирскую сумку. Тут только я сообразил: этим я выделился из массы людей и потому стал потенциальной мишенью для снайпера. Но до первого боя такие практические советы воспринимались, если откровенно, не очень серьёзно.

Что меня насторожило ещё во время марша в Джани-Ведено, так это появление заместителя командующего Группировки генерала Сидорова. Стало понятно, что только обустройством позиций в Джани-Ведено дело не ограничится — впереди серьёзная задача. И я не ошибся: часов в десять вечера 25 февраля 2003 года меня вызвали на командный пункт и поставили задачу: произвести разведывательно-поисковые действия в районе посёлка Тезен-Кала.

Уже позже я понял, что эти разведывательно-поисковые действия были, попросту говоря, разведкой боем, про которую мне при постановке задачи ничего не сказали. Я, конечно, должен сам был об этом догадаться. Но на тот момент по своему внутреннему состоянию я походил, в некотором смысле, на боевого робота. Я по натуре исполнительный командир с определённой программой, с помощью которой я старался пошагово сделать всё, что мне было определено старшим начальником. Кстати, и офицеры у меня в батальоне были примерно такими же. Сейчас я понимаю: как для командира батальона, за которым стоят люди, это был минус. Ведь сама обстановка диктовала другое: чтобы переиграть противника, нужны были не прямолинейные и предугадываемые решения, а во многом действия с элементами хитрецы. Надо было и для командования выполнить задачу, и людей как можно больше сохранить. Но найти эту грань и приобрести такой опыт можно было только в бою.

Задачу мне ставили по всем канонам военной науки: «Слушай боевой приказ…». Проверили, как я задачу понял, дали пять минут на принятие решения. Решение моё немного подкорректировали.

В любом боевом приказе всё начинается с информации о противнике. Мне было сказано, что встреча с противником возможна, и были указаны рубежи. Но в жизни всё получилось совсем по-другому. Боевики нас встретили совсем не там, где мы предполагали. И вообще впоследствии оказалось, что район вокруг посёлка Тезен-Кала оказался настоящим осиным гнездом, боевые действия в котором велись чуть ли не до 2010 года. Но в тот момент я об этом ничего не знал, и интуиция мне не подсказывала, что будет прямое столкновение с противником.

У меня как командира батальона была определённая градация готовности рот. Наиболее подготовленной была 1-я рота. Состояла она почти полностью из срочников. Да и вообще в батальоне контрактников было всего человек пятнадцать. Ничего хорошего я о них сказать не могу. Эти взрослые парни быстро поняли, что это не то место, где можно без особых трудов и риска стать ветераном боевых действий и денег заработать. Поэтому они с самого начала старались оказаться в таком месте и положении, чтобы им не пришлось бы ходить на боевые выходы. Попросту говоря, выполнять боевые задачи они отказались. А когда мы попали в засаду, ни один из них не вызвался добровольцем идти нам на выручку. И сразу после нашего двухдневного боя почти все контрактники нашли места в первой уходящей машине и поехали увольняться. Но мне с ними было легче расстаться, чем с ними остаться. Доверия к ним не было никакого.