Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала

Но наш тыл полковой по сравнению с Ханкалой — это передовая!.. В Ханкале военные ходят такие деловые, в рубашечках — куда деваться! Мы часто возили в штаб особиста. Его, конечно, надо было охранять. Один раз приехали, а он говорит: «Обязательно меня дождитесь». Мы сидим, ждём. Вид у нас, только что с гор спустившихся, соответствующий: грязные, заросшие, без знаков различия. Сидели-сидели — жрать охота, пить охота! Вода во флягах нагрелась, противная. Говорю: «Давайте фляжки, попробую пошакалить в районе штаба. Может, чего-нибудь найду холодненького да хлеба принесу». Прихожу обратно — бойцы весёлые такие! «Командир, залазь на бэтээр. Сейчас прибежит тут один…». — «Вы что успели отчебучить?..». Вижу, бежит особист озабоченный: «Давайте, поехали быстрее! Кого вы тут чуть было не убили?». Я: «Да не знаю! Вот вода, хлеб — ходил искать».

Бойцы рассказывают: подходит к ним какой-то «подпол» (подполковник. — Ред.). Спрашивает: «Вы кто?». Ему: «А вы кто?». — «Вы кто такие?!. Я вас арестую!». Решетников Витька отвечает: «Мы свои. А насчёт арестую — чем арестовывать-то будешь? Вот я, например (и пулемёт подтягивает к себе), дам очередь и развалю тебя пополам!..». Подполковник попрыгал-попрыгал, а сделать ничего не может: все борта бэтээра мешками с песком завалены, номеров не видно. Решетников подполковнику говорит: «Иди отсюда, неровен час я тебя пристрелю, даже пискнуть не успеешь». Тот: «Как вы разговариваете, вы кто такой, ваше звание?!.». Тот: «Ну никак ты не понимаешь…». Соскрёб грязь с ботинка и бросил в подполковника. И попал… А как только мы за ворота выехали, искать нас было уже бесполезно. В общем, потешились…

Конечно, эта сцена говорит об общем отношении к тыловым. Разделение между теми, кто воюет, и ними было налицо. Сами себя мы называли «окопным быдлом». Вроде уничижительное определение, но это в противовес отдельным личностям, которые, пробыв в Чечне один день, получали орден Мужества. Мы совестью своей чувствовали, что лучше быть окопным быдлом, чем лощёным мерзавцем.

Тогда уже было понятно, что у тыловых и торговля идёт полным ходом, и прямое предательство бывало. Проезжаешь по Грозному — вдоль дороги бабушки стоят, что-то продают. «Мальчики, что же у вас даже колбаски нет? Это же ваши только привезли». И показывают на то, что они на коробках разложили и продают. Это наши тыловые сгрузили им продукты — торгуй! А потом за деньгами приезжают. Так было стыдно…

Экипировка у нас была кошмарная, зато боеприпасов много. Мы ездили в Грозный меняться. Я «зелёным» привозил гранаты, патроны и менял на разгрузку, камуфляж, КЗС (костюм защитный сетчатый. — Ред.). Никаких доппайков и в помине не было. Привезли как-то сигареты и сказали: «Мы сейчас запишем, кому сколько дали. Кто погибнет — ладно, спишем. А вот у тех, кто выживет, потом из жалованья вычтем». (Как-то привезли нам гуманитарную помощь. Там были транзисторные приёмники простейшие. Так мы их приспособили для обнаружения растяжек. Вставляли вместо антенны длинную проволоку. И когда эта проволока задевала проволоку растяжки, транзистор начинал пищать. Хоть какая-то польза…)

Даже на ТПУ своего полка такая обстановка: люди водку жрут, мясо едят и ничего не делают. Отдыхают, загорают, как на курорте. Бойцы же всё это видят… Я, да и многие вместе со мной, хотели бы после войны встретиться с зампотылу нашего полка. Но его в Чечне спрятали, скрытно вывезли, и в дивизии он больше не появился.

Самый трагический день в моей жизни — это 6 июня 1995 года. В этот день в одном бою погибли одиннадцать человек. Среди них — и разведчики из нашей группы под командованием Виктора Ярошенко, и моряки-балтийцы, которые пошли на подмогу.

Из моей разведгруппы в том бою нас было четверо: водитель Виктор Калейманов, я и двое матросов. Я считаю, что Калейманова надо было обязательно представлять к званию Героя посмертно. Ведь когда первая граната из гранатомёта попала в бэтээр, он до конца выполнял приказ: прикрывал бэтээром группу Виктора Ярошенко. (Огонь «духи» вели только с одной стороны, слева. Поэтому нами было принято такое решение: подставить под огонь бэтээр и под его прикрытием уйти назад к своим по руслу реки.) И Калейманов, зная, что его обстреливают в первую очередь, не выскочил, не убежал, а вёл бэтээр до тех пор, пока в него всё-таки попала вторая граната из гранатомёта и взорвалась внутри. Виктор погиб мгновенно. Но обо всём по порядку…

В начале июня информация у нас была следующая: есть базовый лагерь боевиков, в котором они лечатся в передвижном госпитале. Задача — найти и эвакуировать оборудование этого госпиталя — нам была поставлена третьего или четвёртого июня 1995 года. Общая задача полка — продолжать двигаться на Ведено. Наступление должно было начаться со дня на день.