Из современной норвежской поэзии

Разочарованные, мы бросаем их на пол,

и лежат газеты.

ИЗ СБОРНИКА «УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОМ», 1981

Перевод В.Тихомирова

ЕЛЬ

Ничего в ней ни потайного,

ни роскошной раскидистой кроны -

только острой верхушкой воткнулась

в небо,

ни колокольного звона -

только крепкое рукопожатие лап.

А вокруг нее

грязь и возня,

суета и гам.

Прочный панцирь и зубчатый гребень -

зверь, обыклый к ненастьям,

к снегопадам и ветрам,

но и в самую лютую стужу

зелены иглы ели.

В СТРОЕВОМ ЛЕСУ

Дело не шло:

комель за комлем

я подсекал,

а все едино,

как я ни бился,

как ни старался,

а все едино,

тянул ли, толкал -

деревья стояли,

сцепились вершины

и не желали падать.

И так подойду

и этак - гляжу,

а вдруг шевельнутся?

Стоят как стояли,

сцепились вершины,

и тут не поможет

ни молитва, ни ругань.

Нет, все впустую,

зазря стараюсь -

не ладится дело.

Но лишь отошел я,

махнув рукою,

как дунул ветер

откуда надо,

раскачал и спихнул

вершину с вершины;

тут гул по лесу прошел

и треск,

предупреждая:

сейчас начнется.

И с уханьем повалилась

сосна за сосною.

А ветер умчался,

а я ему вслед

крикнул: спасибо!

И вот что подумал:

как часто оно бывает,

что для успеха дела

мало хотеть и делать,

необходимо порою,

чтобы откуда надо

ветер подул.

ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ И ДОМ

Вот наше землевладение,

застолбленное по закону

от сих и до сих,

невеликий участок -

да наш,

куплен, оплачен,

все чин по чину -

вот номер купчей, вот номер участка,

здесь вроде ровно, а дальше - покато,

здесь вроде почва, а дальше - скалы.

Там у нас север,

а там вон - юг.

Немного терпенья, немного старанья

да ссуда из банка на энную сумму

(а под какие проценты -

спросите в банке!),

и дом построен,

не какой-нибудь - этот самый

(не дожила только наша бабуся).

Еще не покрашены стены,

и красные камни взывают:

давай-ка, работай. Вперед!

И мы убираем камни,

мы охрой золотим стены,

мы вскапываем и сеем,

и все потихоньку

входит в свою колею.

Вот первая нежная зелень,

а это - первая клумба,

ну а это...

а это...

И мы, разогнувши спины, любуемся

землевладением и домом:

да! не зря мы трудились, не зря

платили проценты по ссуде.

Там север у нас,

там - юг.

На севере - бор и гора,

на юге - солнце и банк.

НА ПОВОРОТЕ ГОРНОЙ ДОРОГИ

Даль неоглядная,

солнце и неоглядная даль,

а по дороге,

по излучистой горной дороге

двое идут,

и там, где они проходят,

звучат их шаги,

шаги по теплому щебню,

звучат, как звучали,

чудесным ладом,

ныне, как встарь.

А дорога лучится

по лесистому склону,

а двое идут

по дорожным излукам.

И с небесного склона

улыбается солнце,

слыша звук поцелуя.

"Мы, старожилы..."

Мы, старожилы в этих горах,

в этой лесной глуши,

здесь, на кручах,

мы плачем, и мы поем,

мы пашем, мы сеем

и бедствуем.

Но мы не уходим,

мы остаемся,

нас что-то держит

на этих камнях,

мы с ними схожи:

они - наши тропы,

они же - опора,

без них заплутаем,

без них сорвемся,

сорвемся и скатимся

прямо в море.

В этих горах,

в этой лесной глуши

мы живем, мы поем, мы плачем,

лишь здесь мы - воистину люди.

СТАРЫЙ ДОРОЖНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Смешно и жалко нам, с улыбкой мы встречаем

дорожный указатель, старый,

когда-то столь необходимый

на распутье,

теперь заброшенный, забытый

и никому не нужный,

ах, больше никому не нужный.

А ведь еще при Осмунне Винье

он молод был!

На сем же месте он стоял,

пророк дороги,

осиянный нимбом,

и четырьмя простертыми крылами по странам света

четыре нам указывал стези,

названия и расстояния

правдиво и неумолимо.

И от него четыре шли дороги

по лесам, по горам,

по лесам, по горам.

Встречи. Разлуки.

Теперь стоит он, старый указатель,

и перебиты крылья,

и проплывает мимо нас пожухлый нимб,

и прорицания истерлись и поблекли,

истерлись и поблекли.

И только Осмунна стихи,

доселе живы Осмунна стихи.

МАРТ

Солнце вспороло плотный сугроб

и ветер баюкает голую ветвь,

ледовую шляпу приподнимает река

и снег сползает с тринадцати крыш,

жизнь под спудом тихо вздохнула.

СТЕННЫЕ ЧАСЫ

Под стенными часами

ты когда-то стоял,

ты когда-то глядел

на золотой циферблат

и слушал, и слушал,

как часы говорят:

как сподвижник,

как брат,

обещали часы,

обещали часы -

все еще впереди!

Под стенными часами

ты сегодня стоишь,

но померк, почернел

золотой циферблат,

и сурово, и сухо

часы говорят:

как судья,

как священник,

обличают часы,

обличают часы -

и ничего впереди.

ВЗОРВЕТ! ОХ, ВЗОРВЕТ!

Я - бур блестящий, стальной.

Пробурю! Прочь с дороги! Долой!

А я - гора, горделивый бугор.

Я дам отпор! Я дам отпор!

Тарахтят они, и трещат они,

верещат они, и хрустят они,

бур и недра гор:

напор - отпор.

Ух! - ревет динамит, - о чем разговор!

Как взорву сейчас,

гром и молния! Раз -

вот и весь сказ.

Я - бур поющий, стальной.

Пробурю! Прочь с дороги! Долой!

А я - гора! И как таковая,

я требую разъяснений. Что здесь будет?

Здесь! - ревет динамит, - здесь будет полезная штука!

Как взорву сейчас

в пыль и в прах! Раз -

вот и весь сказ.

Я - бур рычащий, стальной.

Пробурю! Прочь с дороги! Долой!

А я - гора! У меня есть права!

Я протестую. Я подам в суд.

Ну?! - ревет динамит, - что еще за права?

Как взорву сейчас

вдрызг и вдребезги! Раз -

вот и весь сказ.

Я - бур стальной, прободной.

Пробурю! Прочь с дороги! Долой!