Из света во тьму

О чем я думала, когда соглашалась на все это? Собиралась просто просидеть в замке до прибытия Аримана, а потом незаметно ткнуть его ножом на брачном ложе? Да кому я вру? Ни о чем я не думала! Ничего не знала, ни о чем не задумывалась… Безмозглая эгоистка!

Вернувшегося Альвина, везущего ни много ни мало целый кувшин, исходящий паром, я даже не заметила, уйдя с головой в мысли. А подумать было о чем – если отправленную на казнь преступницу, тетку Деллы, я не записывала «на свой счет», то Ханса убила именно я. Кто бы что ни говорил, я знала, что именно моя рука опустила меч на его шею. Да, божество меня подстегнуло, давило на меня, но в тот момент… В тот момент я была свободна от власти Светозарной. Она не управляла мной.

Я сделала все сама.

Я вздрогнула, вспоминая ощущение от нанесенного мною удара. Как сопротивлялась упругая живая плоть, как неестественно легко вошел в нее божественный клинок. Мне самой не хватило бы сил разрубить шею и до середины, в этом я была уверена. Чувство живого, жадного до крови существа в руке крепко отпечаталось в памяти, как и блеск чистого лезвия, на котором ни на мгновение не задержалась кровь. Или же, наоборот, – задержалась, была впитана им как губкой?

Клинок не давал использовать себя в бою другим, хотя просто прикасаться к нему прочие люди могли. Он разумен? Фарраль не смог что-то разглядеть в оружии? Или ему не дали это разглядеть?

Как бы то ни было, я стала убийцей. Не защищая свою жизнь или интересы королевства и его народа, а по приказу божества, что решило воспользоваться случаем и научить меня проливать кровь, используя для этого собственного последователя.

Что бы ты сказала, мама, узнай о том, что я сделала? Смогу ли я рассказать тебе об этом когда-нибудь? А если ты узнаешь, кем я стану в твоих глазах? Отец ведь тоже убивал… Как он жил с этим? Как ты с этим жила?

– …Высочество. – Меня тронули за локоть, вырывая из тяжелых раздумий. Я вздрогнула, вскидывая взгляд на потревожившего, и увидела обеспокоенного Альвина. – Простите, госпожа, я…

Подняв ладонь, я прервала его извинения и взяла протянутый глиняный стакан. Конструкция шлема позволяла пить, не снимая его, потому оставалось лишь следить взглядом за тем, как темный отвар переливается из кувшина.

– Все в порядке, Альвин, все в порядке. – Мой голос мог убедить разве что глухого, но мой оруженосец ничего не стал спрашивать.

Весь оставшийся день мы шли по маршруту. Бернард уверял, что если будем придерживаться графика, то уже к вечеру следующего дня увидим стены Алой крепости. Хотелось верить, что так и будет: то и дело попадавшиеся на глаза бело-красные одежды храмовников изрядно нервировали, возвращая меня к мыслям об убитом, хоть мне и без этого было нелегко от них избавиться. Сами храмовники, очевидно, думали о чем-то ином, потому что стоило войску остановиться в выбранном для лагеря месте, они тут же принялись ходить за мной по пятам.

Я видела их рядом с собой, но стоило мне обернуться, как они, подобно тараканам при внезапно зажегшемся свете, начинали разбегаться в разные стороны.

К концу вечера мое нервное напряжение достигло предела, и потому я целенаправленно пошла ловить кого-нибудь из храмовой братии сама. За мной следом молчаливой тенью двинулся Альвин, но, впрочем, быстро куда-то делся, затерявшись между установленных шатров. Я уже успела разозлиться и обидеться на него и мысленно прокрутить в голове краткую, но горячую отповедь насчет исполнения должностных обязанностей, как Альвин появился сам, таща за руку одного из послушников.

Заметив меня, храмовник дернулся было в сторону, но вырваться из цепких пальцев моего оруженосца оказалось сложнее, чем тот представлял. Трепыхнувшись пару раз, облаченный в бело-красные одеяния молодой мужчина обреченно замер изваянием, когда Альвин остановился передо мной.

– Что происходит? – без предисловий начала я. – Вы то ходите за мной как привязанные, то разбегаетесь, стоит мне только глянуть в вашу сторону! Что вам нужно?

– Простите нас, защитница, мы слабы и поддались гордыне, – на одной ноте забубнил храмовник, пряча глаза.

Я, прищурившись, «потянулась» к нему мысленно, как уже делала ранее, и ощутила странный коктейль из страха, вины, горечи, надежды и гнева. Определить, что из этого предназначалось мне, было весьма проблематично, а монах тем временем продолжал бубнить о собственном моральном разложении и вине, которую испытывал.

– Хватит. – Прервав словоизлияния, я несколько мгновений молча буравила его взглядом. – А я-то тут при чем?

Храмовник наконец-то поднял на меня глаза, жалобно взглянув в лицо.

– Мы просим вас о милости, защитница.

Слова о милости больно ударили и так по напряженным нервам, и я, понимая, что надо держаться во что бы то ни стало, закусила до крови губу, сжимая кулаки. Стоящий напротив меня монах побледнел так, что это было заметно даже в неверном отблеске костров, и попытался упасть на колени, но Альвин продолжал крепко держать его за руку, да еще и слегка вздернул, пока я делала шаг в его сторону.