Из Тени Прошлого (СИ)

Новые цели и задачи стояли перед великим западным народом – покорение южного морского соседа, ибо ненависть к Ал-Мира воспылала с новой силой после захвата Межгорья. Хотя скорее это была не ненависть и жажда мести, а возросшее честолюбие и боевой пыл. Недовольство морян проводимой политикой государя, которое вновь подогревалось в среде далийских дворян призывами к открытому мятежу, было жестко прервано арестом принцессы-наследницы Авиа и её повзрослевших сыновей Дарвина и Норина. По приказу Ортека Авиа поместили в закрытый монастырь на территории Далии, а двоюродным братьям государь запретил покидать поместье далийского графа вблизи Корлины, которое было конфисковано в казну государя во время далийского мятежа пятилетней давности. Элбет, близкий друг и советник Ортека, высказывался за возвращение юных принцев в Алмааг. Фактически, они являлись единственными родственниками государя и имели все права на престол, ежели их брат бы скончался или был убит.

- Пускай мы и колдуны, но не забывай, Ортек, что никто не живет вечно, тем более государь, - говорил седой чародей. – Народ любит менять правителей, плакать у их погребального костра и радоваться новому ставленнику. Теперь в руках этих мальчиков продолжение рода морийских государей, ибо тебе, к сожалению, никогда не узреть собственных наследников.

- В последние годы они были лишь весомым доводом в руках матери для привлечения сторонников свержения моей власти, - хмуро ответил черноморец. – Здесь в Алмааге они могут стать орудием в руках не менее пытливых морян, приближенных ко двору. Уж лучше они позабудут на время, что являются принцами-наследниками.

- Неужели под охраной вооруженных наемников они забудут, кем являются и смогут простить тебе того, чего лишились?

Тогда Ортек не ответил на вопрос колдуна. Время сделало это за него. Спустя полтора года алмаагская принцесса Авиа, вдова Гравина, сына Дарвина II, совершила побег из-за высоких стен монастыря и нашла дружелюбный прием у своих единомышленников, восточных далийских дворян, земли которых пустели, ибо их крепостные массовым потоком переселялись за горы в новую морийскую провинцию, сохранившую старинное название Межгорье. Авиа сумела также поднять восстание горожан на землях легалийцев и рустанадцев. Южане взялись за оружие, как только основным кличем мятежников стало «За Тайру!». Божественные лозунги нашли отклик в сердцах людей, столетия до этого поклонявшихся кровавой богине, дочери Теи, земли, дарящей урожай, вино, жизнь. К тому же в то время, как колонистам в Межгорье предоставлялись всяческие привилегии, в других морийских странах был увеличен гнет свободных граждан. Хотя Ортензий и отменил монополию Навии на строительство судов, были введены новые пошлины на разрешение занятием кораблестроением, морская торговля затихла из-за конфликта с Ал-Мира, да и по всем странам разносились ужасающие известия о нападениях кровососов. Их гнездо было разворошено, но многие твари сумели выскочить из него и нынче разгуливали среди мирных жителей.

- Раньше мы приносили жертвы Тайре, и её гончие псы не трогали нас, - плакали сельчане и горожане, - мы знали, что нашим жизням ничего не угрожает. Нынче же каждый день опасаешься увидеть у близкого человека клыки во рту, ибо упыри живут среди нас.

Бунтовщики выступили за восстановление в Тайграде храма Тайры, требовали установления самовластия в собственных землях. Их поддержали и в Алмааге, хотя на острове не дошло до открытого вооруженного столкновения. Тем не менее, в городах звучали разгневанные тексты поэтов, разыгрывались сценки на площадях о плаче богини Тайры, а ученые, заседавшие в Академии, направили государю протест, в котором поставили в вину неравномерное обложение морийских стран, утрату главенствующих позиций Алмаага в деле управления страной, расцвет язычества, ибо бунтовщики приносили жертвы Тайре из числа захваченных морийских солдат, прогоняли прочь видиев и, кое-где поговаривали, даже призывали упырей, дабы поменять свою сущность, наполнить кровь мощью богини и дать отпор колдунам, заселившим скалистый остров.