Из Тьмы (Арка 5)

Нетрудно побеждать, когда тебе никто не противостоит. Кажется, это и есть принцип ортогональности из военной теории: "Наиболее эффективно движение в области, не контролируемой противником". В некотором смысле в том же крылся и секрет побед на Северо-востоке. Очень подходящая стратегия для убийцы.

Ныне я начинаю постепенно выводить всё больше своих способностей и возможностей на свет, а также демонстрировать некоторые связи, а значит, в будущем враги станут осторожнее. Но прямо сейчас насладиться предвкушением от грядущей победы и капельку позлорадствовать под хорошую музыку это мне, конечно, не помешает.

В предрассветной тишине во мраке карцера раздался довольный смешок.

Примечания:

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Товарищи, желающие поддержать автора и прочесть больше, но по какой-то причине этого не сделавшие, могут заглянуть в комментарии.

Те, кто ещё не видел мой короткий рассказ про попаданца в мелкого Импи и Эсдес, но желает это исправить могут сделать это заглянув по адресу на ФБ: https://ficbook.net/readfic/12318683 или АТ: https://author.today/work/204225 (здесь с обложкой).

А.Н. — бечено.

Вскрываемся, господа! У кого что? У Куроме вот — джокер!

Глава 2 Во Дворце

Император скучал.

Взгляд зеленоволосого мальчика небрежно скользил по подсовываемым премьер-министром бумагам, которые требовали ратификации лично государем. Бесконечное утверждение высочайших наград (сегодня — опять за подавление недавнего бунта в Столице или, наоборот, приказы на снятие с должности и тюремное заключение каких-то глупых дворян, зачем-то замаравших себя в связях с мятежниками). Скука… Завтра — стопка унылых прошений и жалоб от столичных и провинциальных лордов или ещё более занудный закон (вредные старики из Палаты лордов будто бы специально составляют их так, чтобы глаза слипались после первого абзаца), который нужно одобрить/наложить вето — всё это нагоняло зевоту и меланхолию.

Оно и не удивительно. Разве может вызывать иные чувства эта регулярная рутина, на которую он — всего лишь ребёнок, пусть и Император — никак не способен повлиять?

Вернее, он мог бы проявить характер и отказаться ставить печать на какой-либо бумаге. Но что это изменит? Он может что-то одобрить или не одобрить, но сами приказы составляются не им, да и знает он о новых указаниях лишь то, что там написано и что ему говорит верный Онест, каковой, являясь главой правительства, и несёт на себе основную бюрократическую нагрузку. В итоге Министр, которому приходится работать значительно больше, опять пожурит раскапризничавшегося Его Величество, объяснит, что к чему, угостит сладким, подберёт какое-то новое развлечение...

И всё вернётся на круги своя.

Становясь старше, мальчик всё чаще ощущал, словно он не глава Империи, а какой-то автомат, нужный лишь для сидения на троне и шлёпанья утвердительных или запретительных печатей на подносимых к нему указах. Впрочем, он не спешил возмущаться и менять манеру поведения оторванного от жизни ребёнка. Макото сызмальства любил историю своей страны, сначала слушая, а потом и читая о славных победах Императоров и военачальников прошлого. И пускай он, как и любой мальчишка, больше увлекался славными битвами с иноземцами и монстрами, а библиотека юного любителя преданий о свершениях предков фильтровалась от «скучной политики», время от времени на глаза попадались и записи о внутренних процессах в его стране. Заговоры, интриги, слабые правители, становящиеся проводниками воли кучки жадных вельмож…

С некоторым холодком юный государь узнавал в описаниях ряда слабовольных, зависимых, правящих лишь формально Императоров и себя.

Он, разумеется, признавал, что ещё слишком неопытен и недостаточно знает, дабы самолично управлять Империей, а добродушный и смешливый Онест, который фактически его вырастил и которому юный государь симпатизировал, мало походил на злого вельможу — но вопросы всё равно возникали. Так, однажды задумавшись, мальчик пришёл к выводу, что если премьер-министр — злой, то ему и положиться не на кого, ведь все остальные тоже не заслуживают доверия.

Строгого и сурового Будо маленький Макото не понимал и побаивался. Министр внутренних дел Сейги любил ругать всех окружающих — но и только: никаких внятных предложений или личных инициатив Император от него не слышал, только критику других. Старый Ёкан — министр культуры и просвещения, пусть и умел красиво говорить, а также писал стихи и песни, вызывал какое-то подспудное отвращение, даже сильнее, чем погибший от несчастного случая весёлый и улыбчивый министр обороны Кокэй. Министр разведки Сайкю и вовсе походил на какого-нибудь типичного интригана из театральной пьесы. И остальные не лучше.